Стихийное бедствие в Академии Междумирья - Елена Княжина

– Нет, Иветт, – Чейз с усмешкой перекинул бекон на мою тарелку. – Этого я исправить уже не смогу.

***

На уроке прорицаний сирра Фелиция Лавли снова приняла шелковисто-тягучую, загадочную ипостась. Она бродила между рядов и с видом весьма уверенной в себе дамы рассказывала, что предпочитает брать будущее в свои руки. И не доверять слепо Судьбе-богине.

Тема провидческих снов для меня исчерпала себя еще в Шах-Грине. После двух лет разнообразных трансов я признала, что будущее для меня закрыто. Как всякий обделенный фантазией сеймурчанин, я видела лишь прошлое, случайно забытое. А еще хитро переплетенные сюжеты из прочитанных книг в несколько пикантных вариациях.

Сирра Лавли раздала белые листы, пропитанные магическим проявителем, и попросила нас мысленно зарисовать свой последний сон. Такие фокусы мне никогда не нравились: Арх знает, что там запечатлеет «невинное» подсознание? Будет обидно, если куратора Чейза в расстегнутой рубашке… Я только перевелась, мне еще рановато становиться посмешищем!

– Вы удивительным образом закрыты, мисс Рэйвенс, – на мое плечо легла мягкая ладонь, и я вздрогнула. Не люблю, когда ко мне прикасаются незнакомцы. – Ваше будущее за плотным туманом… Но я чувствую вибрации…

– Опять у нее что-то вибрирует, – закашлялся Анхель в кулак, когда Фелиция отошла к столику Риз.

Нас с горе-визиоником посадили вместе. Самые опасные, невыносимо бордовые, чертовски голодные после завтрака с магистрами… Было бы смешно, если бы не было обидно.

На листе Анхеля проявилось милое кукольное личико. С бледно-розовой прядью, падающей на вздернутый носик… Девушка призывно прикусывала губу и выглядела так соблазнительно, что мне стало неловко. Парень торопливо скомкал бумагу, прошипев изощренное ругательство.

Я с опаской поглядела на свой «проявляющий сонный бланк». Там как раз пропечатывались оранжевые глаза с узким зеленым зрачком, липкая чешуя, испуганно приоткрытый рот…

– Что это, Рэ-э-эйвенс? – пробубнил сосед, завесившись серебристыми патлами.

– Во-первых, я Иви. Не «растяпа», не «Рэ-э-эйвенс», не «мозгоклюйка»… Иви, ага? – нашла его глаз среди свисающих прядей. – А во-вторых, это личное.

– Ты мое личное увидела.

– Я уже забыла, – уверенно соврала.

– Где ты такого насмотрелась? – он отобрал мой лист и принялся крутить в руках.

– Придумала.

– Брось! – острые глаза окатили насмешкой.

Ладно, да, все знают, как туго у Сеймура с фантазией. Мы не создаем ничего своего, лишь синтезируем и совершенствуем чужие идеи, доводим до ума теории… И делаем это превосходно.

Сны сеймурчан – отражение реальности. В них не может быть вымысла, а значит… Я действительно где-то когда-то видела странное существо в зеленой чешуе.

– Может, в какой-то энциклопедии, – я дернула плечом. – Я не помню.

– Я такого никогда не встречал, – признался Анхель, рассматривая существо под разными углами.

– Отдай, – я схватилась за краешек листа и потянула на себя, но парень не сдавался.

Бланк продолжал «проявлять» подсознательное. Мой сон ожил, губы монстра зашевелились, зрачки в ужасе расширились. Бумага очень точно передавала все нюансы привычного кошмара.

– Что он говорит?

Сама бы хотела знать!

– Обычно повторяет мое имя. И еще что-то… но я не слышу. Никогда не слышу, – вздохнула, до скрипа натягивая бумагу. Еще немного – и порвется.

Вдруг с листа на нас дыхнуло запахом тины. Аромат болотный, насыщенный, как в южных морях, заплетенных цветущими водорослями… И из припухших губ липкого существа донесся звук.

«Живи… Живи!»

– Это ты сделал? – изумленно поглядела на Анхеля, но парень обомлел не меньше моего.

– Я такого раньше… никогда… Мои визионы не говорят. И не пахнут!

– Иветт, Анхель, вы готовы сдать свои работы? – точеная фигурка прорицательницы нависла над нашим столом, и я последовала примеру соседа. Скомкала лист в тугой шарик и зашвырнула в ящик для мгновенного уничтожения.

– Простите, сирра Лавли, там неприличное было, – раскраснелась без особого труда. – Право слово, я даже не помню, когда мне такое снилось…

Сирра понимающе ухмыльнулась, дав скидку на мечтательный юный возраст, и пошла к следующему столу.

***

К вечеру я, сонная и уставшая, помятая практикой в артефакторном корпусе и измотанная теорией, подошла к знакомой двери деканата. Записка, после ужина вывалившаяся с грохотом рассыпавшихся гвоздей из почтового ящика, разъяснила мне таинственную пометку «ИТпрСД(мп)».

«Индивидуальная тренировка по развитию стихийного дара (раскрытие магического потенциала) состоится в восемь по небесной сфере. Не опаздывайте».

Похоже, вчерашним экспериментом Чейз не насытился… Или аппетит пришел во время еды.

Глава 18. Что-то новое

За окнами деканата давно стемнело, но миссис Фиггинс продолжала суетиться в приемной, удрученно охая с каждым щелчком скоросшивателя. Я поздоровалась с секретарем и вошла в кабинет, помахивая запиской.

На ужин Чейз не явился. Поначалу я решила, что ему тоже кусок в горло не лезет, когда наши локти случайно соприкасаются. Но сейчас, обнаружив куратора, погребенного под кипой папок, поняла, что его завалило бумажной работой.

– Как вы умудрились все отмыть?! – я с удивлением оглядела чистые стены. И шторку без шоколадных снежинок. И стенд, сверкающий разноцветными кристаллами…

Все признаки ночного безумия были тщательно стерты. Даже единорожка за столом декана пропала без вести.

– Не стоит доверять всему, что видите, мисс Рэйвенс, – Чейз оторвал глаза от бумаг и коротко улыбнулся. – Магистр Хонсей с утра оказал мне большую услугу, прикрыв последствия нашего с вами трагического знакомства…

– Это иллюзия? – я восторженно ощупала картину, на которой еще вчера во весь лист красовался непристойный символ. Не думала, что куратор такие знает.

И позолоченная рама, и холст ощущались как настоящие!

– «Маска» продержится пару недель, потом необходим ремонт. Маг-хозяйственник подтвердил: средства сира Фризера ваши художества не возьмут.

– Наши, – ухмыльнулась и попыталась сесть на диван. Но подпрыгнула, почувствовав подозрительную мягкость под пятой точкой. – Это еще что?

– Моя подружка, – хрипло рассмеялся Чейз, жестом указывая мне на скамеечку с другой стороны кабинета. – Она не любит, когда на нее садятся.

Судя по агрессивному шипению и выпущенным когтям, она вообще ничего и никого не любит! Кроме разве что невероятного сира Героя. Невероятно забывчивого, невероятно странного…

– Иветт?

– А?

– Возьмите из шкафа трайнитовый кристалл и попробуйте напитать своей магией, – велел куратор. – Посмотрим, какой она покажет цвет. Пойдем от основ.

Я озадаченно приблизилась к шкафу, хмуря брови и переваривая его оригинальную задумку.

– Что-то не так?

– Такого в Шах-Грине со мной не делали, – призналась Чейзу. – Это действительно… что-то новое.

– А вы полагали, эту должность я получил за красивые искорки? – усмехнулся декан, поправляя белоснежные манжеты. – Ждали, что фокусы показывать буду, пытаясь всколыхнуть базовые щиты?

– Скорее кидаться фирменными огнешарами. Такого ожидала. Не надо мне ничего колыхать, прошу!

Я послушно взяла с полки прозрачный камень размером с раскрытую мужскую ладонь. Тяжелый, твердый. Уселась с ним на ковер, лицом к стенке, и сосредоточилась.

Что было непросто, потому что «подружка» Чейза тут же спрыгнула с дивана, подошла и принялась меня обнюхивать. Обычно россохи светлые, с желтыми пятнами-подпалинами. Но эта была пурпурной – со смешным полосатым хвостом, с цепким, серьезным взглядом… и, судя по чиху, с аллергией на менталисток.

– Какая-то она… розовая, – высказалась я с шутливым неодобрением.

– Я предпочитаю думать, что