Не та дверь - Михаил Киоса

Алле едва ли не впервые в жизни отчаянно, до дрожи внутри захотелось возразить брату. Вот только что она могла сказать ему?

Мол, Васе было очень тяжело. Он нашел мать убитой, да еще таким способом. Муж переживал за жену и перепугался чуть не до обморока, найдя ее сидевшей в ванной с рукой, засунутой под струю горячей воды? Все, чего он хотел после похорон, так это поехать домой. Она это поняла, почувствовала там, на кладбище.

«Верно, сестренка. А знаешь, почему так? – Леша легко спрыгнул с подоконника и подошел к Алле вплотную. – Потому, что в конце Вася твой послал все подальше, решил остаться один и залился водкой, чтобы его не тревожили. Попросту сбежал. Удрал, понимаешь? Труса спраздновал. Дескать, пусть там женушка как хочет, так и выгребает, а моя хата с краю, ничего не знаю».

Алла опустила голову. Прямо сейчас она не выдержала бы его взгляд.

«Так что я не стал бы вот так зуб давать, что Васенька твой маньяком быть не может. Еще как! В тихом омуте… дальше сама знаешь. – Леша помолчал. – А вот он ли это на самом деле?.. Трудно сказать, Алька. С одной стороны, алиби у него железобетонное, это факт. В первый раз с тобой и детьми был, никуда не отлучался. Во второй за столом слюни во сне пускал. Все так, да.

С другой стороны, кому было легче всего пробраться в вашу квартиру, пока свекровушка твоя одна дома сидела, с Боженькой тет-а-тет общалась? Кому было знать, где поминки будут, как в туалет пройти. А ведь там окошко есть, помнишь? Может, муж твой наружу вышел, вроде как воздухом подышать, а потом через него и залез к тебе?».

«Это все чушь, – хотелось сказать Алле. – Не мог Вася быть тем чудовищем, которое взялось преследовать мою семью».

Тут снова возник тот, впереди, и засмеялся с неприкрытой издевкой. Маньяк наслаждался своей безнаказанностью и Аллиной беспомощностью, собственной верой в успех и ее сомнениями.

Аллина рука поднялась, пальцы снова коснулись его лица, скользнули ниже, к шее. Кожа, ставшая невероятно чувствительной, передала в мозг картинку. Какой-то неровный бугорок под подушечками пальцев, из которого торчит короткий волосок.

Алла проснулась с ощущением, что ее кто-то резко потряс за плечо, открыла глаза и какое-то время лежала неподвижно. Над ней смутно белел потолок, и сумрачной тенью парила под ним люстра. Слева у стены, возле входа в спальню, стоял шкаф-купе. В его зеркальных дверцах отражался кусок окна. Алла видела это краем глаза.

Ей почудилось движение, и она повернула голову. Темное зеркало шкафа медленно пересекал мерцающий огонек. Там, в небе, летел самолет.

Алле вспомнилось, как они с Васей решали, каким будет этот шкаф. Это она тогда предложила обе дверцы сделать зеркальными. Когда муж спросил, зачем – мол, хватило бы и одной, – жена ответила: «Чтобы вместе с тобой смотреть в небо».

К этому времени они уже смирились с тем, что Васе надо было непременно засыпать на правом боку и возле окна, а ей – на левом, ближе к двери. Получалось, что они отворачивались друг от друга. Первое время супруги пытались с этим бороться, менялись местами или переворачивались на другой бок, но каждую ночь рано или поздно сдавались. Потому-то Аллина идея насчет двух зеркальных дверей шкафа привела Васю в восторг.

Она перевернулась на правый бок. Вася лежал рядом. Его дыхание было ровным и глубоким. Все обыкновенно, как многие годы до этой ночи. Вот ее любимый мужчина набирается сил перед новым днем.

Там, за двумя дверьми и коридором, спят дети. Когда настанет утро, они прибегут сюда, в спальню, чтобы встретить новый день вместе с мамой и папой, или, наоборот, будут ждать, когда те зайдут их разбудить.

Ей захотелось завыть. В ее жизни не осталось ничего, что можно было бы назвать «как всегда». Ощущение невосполнимой потери заставило тело вытянуться в струнку, а затем скрутиться в клубок. Алла зажмурилась, по-детски надеясь, что сейчас все пройдет. Вот-вот, еще немного, и гроза, закрывшая небо, исчезнет, разорванная ветром на безобидные клочки.

Вышло иначе. Лежа с закрытыми глазами, Алла особенно отчетливо услышала дыхание спящего Васи. Под это ровное сопение ей самой столько раз так хорошо засыпалось. Все в порядке, кругом безопасно, мир именно таков, каким она хочет его видеть. Теперь этот звук заставил ее распахнуть глаза.

Алла повернула голову, чтобы не видеть мужа, но лучше ей не стало. Она почти сразу же поймала себя на том, что напряженно прислушивается, не изменился ли ритм его дыхания? Может, он уже не спит? Вдруг прямо сейчас?..

Память тут же подсунула Алле вчерашнюю картинку, Васин кулак, занесенный над ней. Воображение показало, как он опускается на ее голову и она отправляется во тьму беспамятства.

Алла снова уставилась на мужа. Тот продолжал спать как ни в чем не бывало, и ей стало стыдно. Понапридумывала себе черт знает чего. Какой из Васи маньяк?

Она замерла. «Маньяк». Откуда в ее голове взялось это слово? Нет, само по себе – пожалуйста, ничего необыкновенного. Вон сколько маньяков в мире было, есть и еще будет. Взять того же Чикатило, Пичушкина…

Васино сопение стало громче. Теперь оно походило на шипение и заполнило всю комнату. Алла увидела перед собой кобру с раздутым капюшоном, задрожала от внезапного озноба, и тут же все прошло. Дыхание мужа снова стало тихим. Облако стужи, окутавшее ее, рассеялось без следа.

Алла постепенно вернула себе способность размышлять и подхватила ниточку, едва не оборванную приступом страха. Да, в том, что само слово «маньяк» пришло ей на ум, не было ничего особенного. В конце концов, кто сделал все это? Ее пальцы коснулись шва на левой стороне головы.

Странно было то, что в сознании Аллы маньяк оказался по соседству с Васей. Выходит, она вообразила, будто ее муж – вот такой сумасшедший убийца?

Такая мысль выглядела столь же безумной, какими являлись все эти монстры в человеческом обличье. Но получалось, что все было именно так. У нее в голове Вася на миг стал маньяком.

Она села, скрестила ноги по-турецки и засунула руки под бедра ладонями вниз. Такая поза всегда помогала ей сосредоточиться.

«Ведь это он хотел ударить тебя, – прошептал внутренний голос. – Уже был готов это сделать. Нет, может, и неосознанно, просто на миг потерял контроль. Но что-то в это не очень верится».

Алла замотала головой. Это ерунда, чушь дичайшая. Ее Вася просто не мог быть маньяком. Она знала его с детства, со школы.

«Ты лучше вспомни, как он себя вчера вел после этого, – продолжал голос. – Прикинулся, будто не знает, почему ты отодвинулась. Да еще и несправедливо обиженным себя выставил. Мол, я к тебе со всей душой, а ты меня отшила. Весь день потом ходил надутый. По-твоему, это нормально? Похоже на него?»

Алла хотела было возразить, но не успела. На тумбочке ожил Васин телефон. Знакомая мелодия будильника – кто в здравом уме ставит на него песню под названием «Театр боли»?! – трубным гласом разорвала тишину.

Васино сопение прервалось. Он перевернулся на спину, медленно потянулся, достал пальцами до стены за балясинами изголовья кровати, открыл глаза, взял мобильник и выключил звук. Какое-то время муж лежал не двигаясь, а затем сел спиной к жене.