Тень королевы, или Слеза богини - Карина Тихонова

И еще мне ужасно хотелось первой взять в руки то, что Верховский назвал словом «она». Желание мое было абсолютно бескорыстным. Мне хотелось подержать «её» и посмотреть на «нее» до того, как наши доблестные органы заграбастают ценность и упрячут ее за семь замков вместе с другими вещественными доказательствами.

И вообще, я за разделение труда. Милиция пускай ищет убийцу, а я буду искать драгоценность. И посмотрим, у кого получится лучше. Вступим, так сказать, в соцсоревнование.

— Ничего такого мне не попадалось, — твердо повторила я.

— Боюсь я, что ты, Ира, темнишь, — озабоченно поделился следователь.

— Ну, конечно! Вот и рассказывай вам после этого свои секреты! — возмутилась я. — Возьму и не скажу, что я нашла в квартире Казицкого!

— Говори! — велел следователь коротко. — У меня перерыв кончается!

Я убежала в свою комнату и вернулась обратно с бумажкой желтого цвета.

— Пришлось вырвать из справочника Казицкого, — объяснила я. — У меня с собой бумаги не было.

— Что это? — спросил Олег Витальевич и близоруко сощурился.

— Это номера телефонов, — сказала я. — На стене были нацарапаны. Карандашом.

У следователя отвисла челюсть, а я невинно добавила, упиваясь своим триумфом:

— Неужели не заметили?

Олег Витальевич сунул бумажку за пазуху. Несколько минут молча смотрел на меня, потом мстительно сказал:

— Дуракам везет.

— Вот спасибо! — обиделась я.

Следователь поднялся с места и поблагодарил:

— Спасибо за обед. Все было очень вкусно.

— Не за что, — пробурчала я.

Мы вышли в коридор. Олег Витальевич влез в ботинки и сказал:

— Ну?

— Что? — не поняла я.

— Ключи давай!

Я неохотно выдвинула ящик и достала из него связку Казицкого.

— Пойду проверю, закрыта ли дверь, — пробормотал себе под нос Олег Витальевич.

— Только будьте осторожны!

— Уж кто бы говорил, — ответил он мне, но уже беззлобно.

— Можно я с вами пойду?

— Нельзя!

— Пожалуйста! Я у подъезда постою! Мало ли что!

— Ой, Ирка, какой же ты репей! — выругался следователь. — Идем! Нет у меня сил с тобой спорить. Я сытый, как удав…

Во дворе мне пришлось стоять недолго, минут десять. Олег Витальевич вышел из подъезда Казицкого и неторопливо подошел ко мне.

— Дверь была закрыта, — поделился он. — Ключом, между прочим. Никаких царапин, никаких следов отмычек.

Он почесал кончик длинного носа и уточнил:

— Рисунки-то на столе оставались?

— На столе, — поспешила заверить я. — В папке.

— Ну да, ну да, — пробормотал Олег Витальевич. — В папке.

Посмотрел на меня и сказал в полный голос:

— Нет там папки.

— Как? — поразилась я. — Была же!

— А теперь нет. Кстати, а что твой спаситель Слава делал возле этого дома после двух часов ночи?

Я задумалась. Этот вопрос как-то не приходил мне в голову.

— Не знаю…

— Вот и я не знаю.

Олег Витальевич немного помолчал и сказал своим обычным благожелательным тоном:

— Ира! Занимайся хозяйством! Ты в отпуске!

— Скучно, — пожаловалась я.

— Неважно. Если ты еще раз сунешь свой нос не в свое дело, то я сделаю то, что не успел Верховский.

— То есть?

— Шею тебе сверну, — ласково ответил гость.

Сел в потрепанную «четверку» и уехал прочь.

Я вернулась домой. В душе бушевал пожар. Нет на свете справедливости!

Я рискую собственной шеей, помогая следователю, а он мне обещает эту шею свернуть! Свинство, вот как это называется!

Я набрала домашний номер Олега Витальевича. Юля ответила немедленно, словно сидела у аппарата.

— Да…

— Юль, это я.

— Рассказала? — спросила подруга без предисловий.

— Только что выпроводила твоего домохозяина, — ответила я неприязненно. И пожаловалась.

— Неблагодарный он какой-то! Занялась бы перевоспитанием!

— Да? — удивилась Юля. — Не заметила. По-моему, наоборот, очень воспитанный и вежливый человек…

— Не заметила, — повторила я реплику подруги язвительным тоном. И попросила:

— Юль, не говори ему ничего про принца Дании.

— Ира!

— Юль, я еще сама не знаю, важно это или нет, — повысила я голос. — Вот вспомнишь, тогда я пойму…

— И расскажешь Олегу Витальевичу?

— В ту же минуту! — с жаром пообещала я.

— И сама ни во что не полезешь?

— Клянусь, не полезу!

Юля помолчала и ответила на пару тонов ниже.

— Ладно.

Немного подумала и пожаловалась:

— Самое странно, что у меня есть какие-то ассоциации на принца Дании. Только не могу вспомнить, какие.

— Вспоминай! — приказала я и повесила трубку.

Два дня после нашего разговора я честно старалась вести образ жизни нормальной российской домохозяйки. Перестирала все залежи грязного белья. Перемыла окна. Перестирала занавески. Устроила в доме генеральную уборку. Разморозила холодильник. Приготовила обед. Перебрала книги и почистила их с помощью пылесоса.

Все. Больше дел не оставалось.

На третий день я проснулась с чувством глубокого неудовлетворения. Квартира сияла сказочной, невозможной чистотой. По образному выражению моей покойной бабушки, просто плюнуть было некуда. Пахло свежестью и чистыми занавесками.

«Чем бы заняться? — подумала я. — Перегладить белье?»

И вспомнила, что это я уже сделала вчера.

Я присела на диване и мрачно подперла рукой подбородок. Убрала, постирала, приготовила обед и перегладила белье. Ужас. Заняться нечем.

Как была, в пижаме, переместилась на кухню и, неумытая и непричесанная, плюхнулась на табуретку.

Пойти, что ли, погулять?

— Доброе утро, — сказал папочка, появляясь в дверях.

— Привет, — ответила я мрачно.

— Будем пить чай?

— А как же!

— Я могу сам все приготовить.

— Будь добр.

Папочка занялся хозяйством, а я удалилась в ванную. Настроение было таким гнусным, что не хотелось даже умываться. Но я преодолела уныние и привела себя в надлежащий вид.