Звезды под дождем - Владислав Крапивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дайте одну ручку… Вам далеко?
Парня звали Геннадием. Жил он в Заовражке — старом районе, где все улицы были похожи на деревенские. Весной там пышно цвела над косыми заборами черемуха, летом дороги зарастали мелкой травой, а зимой лежали вдоль улиц длинные сугробы и над заснеженными крышами стояли прямые столбы дыма.
От многоэтажных кварталов, где жил Кирилл, до Заовражка полчаса ходьбы. А если на автобусе — тоже полчаса, потому что автобус идет окружным путем, через большой мост. Этот мост построен над оврагом, в котором течет неглубокая речка Туринка. Недалеко от моста Туринка сливается с другой речкой, у которой громкое название — Ока…
Сначала Кирилл решил, что поможет нести сумку только до автобусной остановки. Потом пробурчал: "Да ладно, я не тороплюсь" — и поехал. И оказался наконец на улице Осипенко, у дома номер четырнадцать, перед калиткой со старинным железным кольцом.
— Вот и приехали. Заходи, — пригласил Геннадий.
Дом был большой, с застекленной верандой, выходившей во двор. Кирилл увидел старое, но уютное крыльцо. Однако Геннадий не пошел к этому крыльцу. Они с Кириллом потащили сумку дальше — к низкому бревенчатому сараю. Геннадий ногой толкнул дверь — и навстречу пахнуло теплым воздухом.
После улицы Кириллу показалось, что внутри жарко. Под потолком горела сильная лампа. В углу бодро гудела жестяная трехногая печурка. У длинного верстака несколько мальчишек возились с какими-то просверленными планками. А посреди сарая стояла на подставках из досок тяжелая черная шлюпка.
"Шестивесельный ял, — машинально определил Кирилл. — Как он сюда попал?"
У стены Кирилл увидел свежеоструганную мачту. Она была не шлюпочная. Двусоставная, со стеньгой и решетчатой марсовой площадкой, она была копией мачты с крупного парусника.
Над верстаком висел чертеж, сделанный на голубой миллиметровке: та же шлюпка, но с кормовой надстройкой, узорчатой приставкой на носу — княвдигедом, с бушпритом, большой грот-мачтой, маленькой бизанью, с треугольниками носовых парусов.
"Ясно…" — подумал Кирилл, и сердце его стукнуло. Ясно было еще не все, но главное он уже понял.
Пятеро мальчишек обступили Геннадия.
— Ура, Дед краску притащил! Живем!
— И хлебушек! Чай поставим!
— Дед, а лак тоже привез?
Геннадий, охотно откликаясь на странное имя "Дед", сообщил:
— Все привез… Гостя привез. Он мне помогал сумку тащить. Не то что некоторые лодыри.
Раздался негодующий вопль. Оказывается, пока Дед, никого не предупредив и не позвав на помощь (сам виноват), ездил за краской, "лодыри" провернули массу работы: выточили кофель-планки, подогнали к бортам руслени, а Митька в это время доблестно шпаклевал коварные щели у ахтеркницы.
— Сдаюсь, сдаюсь, — сказал Дед. — Вы герои. Знакомьтесь с гостем, его зовут Кирилл.
Высокий веснушчатый паренек с серьезными глазами первый протянул руку и сказал, что его зовут Алик. Смуглого, похожего на кавказца мальчишку звали Валеркой, рослого белобрысого паренька лет четырнадцати — Саней. А еще было два Юры — Кнопов и Сергиенко. Они так и представились: по имени и фамилии. Видимо, чтобы Кирилл их отличил друг от друга. Отличить на первый взгляд было трудновато: оба коренастые, рыжеватые, улыбчивые и деловитые. Похожие, как братья. Кирилл сразу понял, что они крепкие друзья между собой.
В это время из шлюпки выбрался пацаненок лет семи или восьми, курчавый, как Дед Геннадий. В большом не по росту вязаном жилете, к которому прилипли опилки и стружки, в мятых коротеньких штанах и продранных на коленях колготках. Вся одежда мальчишки была густо уляпана коричневой краской. Нос, уши и щеки тоже были перемазаны.
Дед сказал:
— Эту беспризорную личность зовут Митька.
Митька серьезно протянул ладошку, но увидел, что она в краске, и вместо ладони подставил локоть. Все засмеялись, потому что локоть тоже был вымазан.
Только Кирилл не засмеялся. Он подержался за острый локоток мальчишки и поймал себя на мысли, что ему очень хочется набрать воздуху и дунуть на курчавую Митькину голову, чтобы застрявшие в волосах стружки разлетелись, как желтые бабочки.
Митька продолжал серьезно смотреть на Кирилла и неожиданно спросил:
— Ты видел привидения?
— Что? — растерялся Кирилл. Но потом среагировал: — Конечно. У нас дома их два. Одно совсем ручное — белое и пушистое, вроде кошки. За холодильником живет.
— Врешь, — разочарованно сказал Митька.
— Не вру. У него скоро детеныши будут, могу одного принести.
— А ты еще придешь?
Кирилл опустил глаза. Он знал, что придет. Он понял, что это судьба. Но, конечно, он не решился сразу спросить: "А можно мне с вами?"
На полу, под верстаком, сложены были кучкой деревянные, просверленные в трех местах кружочки величиной с блюдце для варенья. Один откатился и лежал у самых ног Кирилла. Кирилл поднял его. И сказал, слегка смущаясь:
— А чего это у вас юферсы по полу раскиданы? Разве лишние?
На него посмотрели сначала удивленно, а потом с улыбкой и пониманием. В сухопутном городе, где речки Ока и Туринка в самом глубоком месте были мальчишкам по пояс, едва ли нашлось бы десять человек, знающих, что деревянный блок для набивки стоячего такелажа называется "юферс".
Вечером Кирилл сказал отцу:
— Папа, я познакомился с твоим знакомым…
— Кто же это?
— Геннадий Кошкарев. Он у вас на заводе фотолабораторией заведует. Он говорит, что знает тебя. Ты ведь его тоже знаешь?
— Ну как же… Знакомы, — отозвался отец без особого, впрочем, восторга.
— А что? — встревожился Кирилл. — У вас, что ли, это… служебные трения, да?
Отец усмехнулся:
— Да нет, пожалуй… Характер у него тяжеловатый.
— Почему? — удивился Кирилл.
— Кто же знает? У каждого свой характер… Может, из-за несчастья. Он киносъемкой увлекается, хотел после школы на кинооператора учиться, да попал под машину, ногу ему повредило. Говорят, почти год в больнице пролежал, а хромота все равно осталась… Впрочем, я это понаслышке знаю…
— Разве с хромотой нельзя быть оператором?
— Может, и нельзя. Оператор — профессия подвижная. А может быть, можно, да не сумел. Наверно, были причины… А снимает он хорошо. Талантливо.
— Сегодня меня на улице снял. Так и познакомились… Папа, он с ребятами парусник строит, под старину. Из шлюпки переделывает… Он меня в команду берет…
Отец оживился:
— Кошкарев судно строит? Вот не подумал бы! Я считал, что он весь в кинофотозаботах. Ай да Тамерлан!
— Почему Тамерлан?
— Так его иногда именуют. Помнишь, был хромой завоеватель — "Гроза Вселенной"?