Ленин. Человек, который изменил всё - Вячеслав Никонов

Радикализм кадетов, перешедших во фронтальную оппозицию правительству, явился одной из главных причин роспуска Думы уже 8 июля 1906 года. Премьер Горемыкин слишком долго не решался ее распустить, ожидая прямой санкции царя, и за эту нерешительность поплатился креслом премьера, в которое сел Петр Аркадьевич Столыпин. Сто девяносто распущенных депутатов собрались в Финляндии под председательством Муромцева и подписали «Выборгское воззвание», где призвали народ в знак протеста не давать ни одной копейки в казну, ни одного солдата в армию. Николай II и Столыпин отнеслись к такому закононепослушанию относительно мягко: поставившие свою подпись под воззванием – в основном кадеты – не были допущены к очередным выборам.

С роспуском Первой Думы большевики ничего не теряли, только приобретали: они же предупреждали о бессмысленности парламентских иллюзий.

У Ленина и Николая II было мало общего, но оба они любили Финляндию. Все то столетие с лишним, что Великое княжество Финляндия пребывало в лоне Российской империи, ее статус был настолько особым, что государствоведы, юристы и политики так и не могли договориться, что же это было – самостоятельное государство, состоявшее с Россией в тесном союзе, то ли автономная провинция. В 1905 году Финляндия превратилась в очаг освободительного движения, причем не столько финского, сколько русского. «Финляндия стала легальным заповедником и плацдармом всех российских конспираторов, гнездом изготовления бомб и фальшивых документов. Здесь, под куполом почти западной свободы, в 25 верстах от столицы России и неотграниченно от нее, проводились десятки революционных конференций и съездов, готовился террор для Петербурга, сюда же увозили награбленные террористами деньги»484, – констатировал Солженицын. Финская полиция блюла свой суверенитет и никак не реагировала на запросы коллег из столицы империи. Выявление баз террористов было возможно только как результат тайных спецопераций российских спецслужб, которые на территории Великого княжества действовать не имели права485.

Летом 1906 года, после разгона Первой Думы и начала «разгула реакции», многие руководящие работники радикальных партий отправились в «ближнюю эмиграцию», поселившись в дачных местностях по Финляндской железной дороге. Ленин обосновался на станции Куоккала (теперь это Репино). «Неуютная большая дача “Ваза” давно уже служила пристанищем для революционеров. Перед тем там жили эсеры, приготовлявшие бомбы, потом поселился там большевик Лейтейзен (Линдов) с семьей… Потом Лейтейзены уехали, мы заняли весь низ – приехала к нам моя мать, потом Мария Ильинична жила у нас одно время. Наверху поселились Богдановы, а в 1907 году – и Дубровинский (Иннокентий)… Ильич из Куоккалы руководил фактически всей работой большевиков»486, – поведает Крупская. Она «забыла» еще одного обитателя дачи – Яна Антоновича Берзина (Зиемеликса), который до того, как его расстреляют за троцкизм, успел оставить воспоминания: «Стоит эта дача уединенно, в стороне от деревни Куоккала, стоит на опушке леса, кругом сосны, одинокие и угрюмые. Дальше по лесу разбросаны другие дачи, но тут их немного».

Время Ленин проводил больше за письменным столом. Берзин замечал: «Уже в то время ВИ страдал головными болями и бессонницей, поэтому он вставал сравнительно поздно и почти всегда мрачный и угрюмый. Он начинал свой день с чтения газет, всегда выходил в столовую с большой кипой в руках… После чая он уходил к себе и садился за работу, писал 4–5–6 часов подряд, а если не было никаких заседаний, то по вечерам писал он еще долго. Перед сном он устраивал себе перерыв и часто, а может быть и ежедневно, уходил гулять. Обыкновенно это бывало поздно ночью».

На «Вазе» «более или менее регулярно собирался Большевистский центр, там часто заседала редакция “Пролетария”, там происходили совещания с ответственными работниками питерской организации…»487. Среди посетителей Крупская выделяла известного экспроприатора Симона Аршаковича Тер-Петросяна, более известного как Камо. «Камо принес нам с Ильичем гостинцев – арбуз, какие-то засахаренные орехи… Этот отчаянной смелости, непоколебимой силы воли, бесстрашный боевик был в то же время каким-то чрезвычайно цельным человеком, немного наивным и нежным товарищем… Камо часто ездил из Финляндии в Питер, всегда брал с собой оружие, и мама каждый раз особо заботливо увязывала ему револьверы на спине»488. Но главное, о чем Крупская умолчала, Камо привез большие деньги, полученные в ходе знаменитой экспроприации, организованной Сталиным в июле 1907 года на Эриванской площади в Тбилиси (тогда три человека были убиты, многие ранены, добыча большевиков составила 340 тысяч рублей).

Ленин на пару месяцев оставил Камо в «Вазе». Тот рассказывал: «Из взятых денег мы оставили себе на подготовку новых “эксов” 23 тысячи… Остальные деньги я отвез Ленину в Куоккалу… По поручению Красина я сделал доклад о нашем “эксе” для товарищей из Боевой группы… Ленин тоже присутствовал на этом моем докладе. Когда я кончил, он сказал:

– Замечательно спланировали и осуществили акцию наши кавказские товарищи! Молодцы!..

Плохо было то, что сто тысяч нам досталось в пятисотрублевых билетах, номера которых были переписаны»489.

На этот период приходится и увлечение Ленина карточной игрой. Похоже, Крупской, которая по-прежнему большую часть времени проводила на нелегальном положении в Питере, это не нравилось: «…Бывало так, что все обитатели дачи “Вазы” засаживались играть… в дураки. Расчетливо играл Богданов, расчетливо и с азартом играл Ильич, до крайности увлекался Лейтейзен. Иногда приезжал в это время кто-нибудь с поручением, какой-нибудь районщик, смущался и недоумевал: цекисты с азартом играют в дураки. Впрочем, это только полоса такая была».

С 21 августа (3 сентября) «стал выходить в Выборге нелегальный “Пролетарий”, которому Ильич уделял много времени и внимания»490. Готовилась конференция военных и боевых организаций большевиков, она пройдет в Таммерфорсе 3–7 (16–20) ноября 1906 года. Ярославский приезжал за инструкциями к Ленину. «Я сразу почувствовал, что предо мной товарищ, который до тонкости знает всю нашу работу… Он живо интересовался нашим опытом постановки военно-инструкторской работы, где мы обучали наших боевиков обращению со взрывчатыми снарядами, изготовлению взрывчатых снарядов, обращению с пулеметами и другими видами оружия, минноподрывному делу, изучали опыт уличной борьбы – одним словом, готовили будущий состав наших боевых дружин для будущей революции… Я упрашивал ВИ побывать на этой конференции»491. Не упросил.

Ленин менял приоритеты, совершив очередной кульбит. Он счел, что в условиях спада революции большевики «должны подвергнуть пересмотру вопрос о бойкоте Государственной думы… История показала, что когда собирается Дума, то появляется возможность полезной агитации изнутри нее и около нее; что тактика сближения с революционным крестьянством против кадетов возможна внутри Думы»492. Ленин призвал к участию в выборах в Думу, но против возможного блока с кадетами, против чего не были меньшевики.

Выборы во Вторую Государственную думу проходили в январе 1907 года. На них пошли все партии, даже эсеры. Кадеты потеряли 80 мест. Они сохранили руководящие посты, спикером был избран председатель их московского комитета Федор Головин, но контрольного пакета у них уже не было. Заметно расширили свою фракцию правые партии. При этом эсеры получили 37 депутатских мест, энесы – 16 (плюс еще трое к ним примкнули). РСДРП провела 65 (!) депутатов, большинство из которых было меньшевиками. Лидером фракции стал 25-летний сын писателя из оскудевшего дворянского рода Ираклий Церетели. Большевистскую подфракцию возглавил избранный в столице выпускник историко-филологического факультета Московского университета Григорий Алексеевич Алексинский. «Еще не переступив порога Таврического дворца, будущие парламентарии заявляли, что идут в Думу, чтобы взрывать ее изнутри, чтобы продолжать углублять революцию»493.