Почти идеальная семья - Рина Осинкина

просунула ее «ногу» в скобу дверной ручки. После этого, стиснув зубы от напряжения, мягко опустила стремянку на пол, плотно придвинув ее к стене. Старая деревянная конструкция наискось перечеркнула прямоугольник дверного проема, надежно закупорив вход. Относительно надежно.

Замерев у запечатанной двери, Лера прислушалась, желая убедиться, что уроды не чухнулись, а убедившись, заторопилась действовать дальше. Она налегла всем телом на двухтумбовый стол и поволокла его поближе к окну. Стол предательски скрипел старыми суставами и цеплялся ножками за щербатый кафель пола.

Значит, ее могли услышать. Значит, надо поторапливаться.

Валерия быстро вскарабкалась на столешницу и удостоверилась, что теперь она дотягивается до подоконника и что подоконник широкий.

Спрыгнув на пол, подхватила таз с засохшей белой краской на самом дне и прилипшим к нему малярным валиком.

Костик говорил, что самый качественный дым получается из расчесок или зубных щеток. Ни того, ни другого у Валерии сейчас не было, зато есть этот валик и много бумажного мусора и тряпья. Однако бумага горит быстро, а мешковина может не заняться вовсе. Как, впрочем, и валик. Нужно другое топливо.

Пошарив в тумбочке стола, к великой радости обнаружила три одноразовых стакана, пахнущих дешевым алкоголем, к ним же нашлась такая же тарелка. У задней стенки выдвижного ящика, как апофеоз безумного везения, был найден ломкий синий чехольчик с отжившими свой век тремя шариковыми авторучками внутри. Это была добыча!

Когда Лера вновь вскарабкалась на стол и поставила на подоконник таз, топорщащийся бумажно-пластиковой копной, ставшая привычной перебранка за стеной внезапно прекратилась, тон гоблинов сделался подобострастным, и к знакомым голосам присоединился новый.

Лера вдруг засуетилась, и руки вновь затряслись, и в висках застучало. Она поднесла к скомканному обрывку газеты зажигалку, щелкнула. Еще раз. В потных руках колесико проскальзывало, не давая искры и расходуя драгоценные остатки горючего газа.

Есть! Получилось!

Нервно прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за двери, она напряженно смотрела на крохотный огонек, который принялся поедать свой бумажный корм. Огненный язычок неторопливо перекатился на граненую гильзочку авторучки, заставляя ее пузыриться и съеживаться. Он окреп и вырос, и вот уже лизнул малярный валик, который, затрещав, выдохнул в атмосферу порцию тяжелых молекул.

Лера, не щадя легких, раздувала пламя, помогала ему как следует заняться.

Костер в тазу принялся уверенно и жадно пожирать еду, болтая вверх и в стороны хищными языками и извергая тугие клубы дыма.

В своем углу закашлялся Лёнька.

Вроде, пришел в себя, но, кажется, ничего не понял. Самой же Лере дышать стало совсем нечем, и горло драло, и глаза немилосердно слезились. Но волнистые струи дымчато-черного муара уже стремились вверх, к фрамуге, на вольный воздух больничного двора, а набравшее силу пламя рвалось лизать оконные стекла.

И тогда Лера завопила истошно и отчаянно, колотя ребристой подошвой сорванной с ноги кроссовки в закоптившееся окно:

– Пожар! Горим! Вызовите скорее пожарных!

В дверь, яростно матерясь, бились облажавшиеся шестерки.

Лёнька пришел в себя в машине «Скорой помощи», где медики поставили ему какой-то укольчик. Потом они ехали неровными толчками по уличным пробкам проснувшейся Москвы, и то, что водитель не включил сирену, показалось Лере хорошим знаком.

– Прости меня, Кнопка, прости, девочка моя, – едва шевеля губами, твердил Леонид, а Лера, сидящая рядом на неудобном боковом креслице, закрывала его рот ладонью и приказывала замолчать, и сердито смахивала со своих чумазых щек беззвучно катящиеся слезы.

– Как тебе удалось вытащить нас?! – слабым голосом удивился он.

– Великий воин помог, – невнятно проговорила Валерия.

– Что? – не понял Леонид. – Я не расслышал, Лела. В голове шумит очень. Кто помог? Повтори, что ты сказала.

– Не заморачивайся, Воропаев. Я сама не разберу, как и кто…

Все. Они спасены. Лёнька непременно поправится.

О себе Лера вообще не беспокоилась. Конечно, ее настигнет остаточный стресс в виде ночных судорог в ногах, но это все фигня. Главное, что для них все закончилось благополучно. Но радоваться не получалось. Недавно пережитое мешало. А еще мысли о Пашке Горячеве. Хотя надежда все-таки есть.

Павла так и не нашли. Ни живого, ни мертвого. Ни в предбаннике «Фактора», ни в соседних помещениях больничного полуподвала.

Больше всего ей не хотелось думать, что Тохины гориллы, сматываясь, уволокли с собой и его, чтобы на какой-нибудь заброшенной стройке убить опасного свидетеля, а потом сбросить тело в котлован.

Хорошо, что пожарные приехали быстро.

Лера кричала: «Пожар!», и страх в ее голосе был неподдельный.

Она слышала, как за спиной ухает дверь под натиском двух накачанных туш, видела, как судорожно вздрагивает стремянка, и панически боялась, что прикрученная хлипкими шурупами дверная ручка не выдержит яростный напор взбешенных мулов, и очередной рывок выкорчует ее вместе с этими шурупами из створки, и стремянка грохнется на кафельный пол, и их убийцы ворвутся.

Но издалека уже слышалось заполошное завывание сирены, и штурм прекратился. На больничный двор въехал пожарный расчет.

Сначала пожарные, потом засуетилась все проспавшая больничная охрана, затем подоспела полиция.

Пожарные при помощи каких-то своих специальных приблуд освободили Леньку от наручников и, дождавшись вызванных ими же полицейских, доложились им и отбыли на базу.

Полицейские вознамерились было в срочном порядке прибегнуть к тутошним медицинским спецам, дабы организовать для Леонида врачебную помощь, но Лера разволновалась до истерики и не разрешила.

Она кричала, что мужа в этой треклятой больнице не доверит никому, и ни одну сволочь в белом халате к нему не подпустит.

Полицейские отнеслись с пониманием и вызвонили неотложку.

Пока ждали неотложку, Валерия сидела рядом с мужем на принесенном из предбанника стуле.

Лёнька лежал на той же кровати, таращился в потолок и в происходящем понимал мало. Это Леру пугало, но она себя успокаивала, что, возможно, это шоковая реакция, которая пройдет сразу же, как Воропаев выспится в безопасном месте.

Потом она вспомнила про Пашу.

Она спросила проходившего мимо полицейского:

– А где Паша? Вы не знаете, где Паша?

– Должен быть еще какой-то Паша? – переспросил ее невозмутимый старлей.

– Ну да! Возможно, ему тоже нужна врачебная помощь, – разволновалась Валерия. – Он где-то здесь. Вы его поищете! Вы уже все осмотрели?

«Медбрат» и прочие действующие лица смылись до приезда пожарных, это как раз понятно. Но куда делся Горячев?

Она уже была в курсе, что пенал медбокса с предваряющим его кабинетом арендует под офис некое детективное агентство. Точнее – агентство «Фактор». Узнать об этом никакого труда не составило. Оперативники, конечно, ей не докладывались, но и не понижали голос, когда сноровисто проверяли содержимое папок в сейфе и файлов обоих компьютеров.

И Лера сразу задала себе вопрос: почему Паша Горячев