Почти идеальная семья - Рина Осинкина

Глумливый голос стих, удаляясь, а Лера медленно обернулась в сторону тела на кровати. С усилием переставляя ставшие непослушными ноги, она подошла ближе. Охнула. Наклонилась. Страшась, нашла пульсирующую жилку на шее.

Лёнька был жив, но так плох и настолько изувечен, что боль полоснула Леру через все сердце от края и до края.

Он лежал в перепачканной кровью, изорванной одежде, прикованный по рукам и ногам четырьмя наручниками к голой раме кровати, и хрипло дышал. Он не пришел в сознание, когда Лера его окликнула и когда легонько потрясла его за плечо, а сильно трясти она побоялась. Больше она ничего не могла сделать, поэтому села на пол рядом со страшным одром и безмолвно завыла.

Вот, значит, как решил разобраться с ними Ефремов. Сволочь. Старая злопамятная сволочь.

Наверное, Лера виновата сама. Наверное, не следовало дергать за усы тигра, но она помнила, она знала, что этого зверя не проймешь жалостью и не соблазнишь денежной компенсацией. По крайней мере, стольких денег, какими можно было бы удивить Ефремова Тоху, у Леры не нашлось бы, даже реши она все распродать вплоть до зубной щетки. Отпустить Лёньку он согласился бы исключительно и только по прихоти, и то, если Лера смогла бы его чем-нибудь поразить. Например, безрассудной удалью камикадзе.

Не вышло. Может быть, она его и поразила, но эффект получился обратный. Лера не психолог, тут ее слабое место. Разве можно выставлять в смешном виде крестного папу в глазах шестерок? Он бандит, всегда был таким, и время его не изменило.

Пашку жалко. Попал под раздачу, хотя вообще ни при чем. С ним сейчас тоже разбираются ефремовские гориллы, если уже не разобрались. Босс никогда не терпел лишних действующих лиц в своих постановках.

Однако как Горячев повелся на какой-то звонок какого-то монтажника?

Так и повелся, что монтажник с переломом, скорее всего, реально существует. Неизвестно только, в этой ли больничке поправляет здоровье или в еще какой. Такие подробности о наемном служащем наниматель знать не обязан.

Вероятно, прежде чем наехать на Леонида, Ефремов наводил о нем справки – окружение и все такое. У Тохи всегда были широкие связи и возможности, а сейчас они могли расшириться еще больше.

Она сидела на голом полу рядом с койкой и гладила Лёнькину руку. Изувеченную, грязную, страшную. Пристегнутую равнодушным металлом наручников к равнодушному металлу кровати. И плакала. Плакала. Слезы все не кончались…

Однако Лера не позволила себе нарыдаться до рвоты. Она велела себе заткнуться и взять себя в руки. Требуется ясность мысли и предельное самообладание, чтобы вытащить Лёньку отсюда и заодно выбраться самой. А потом попробовать что-нибудь сделать для Пашки.

Снова колотиться в дверь смысла не было никакого, она же не младенец и все хорошо понимает. Не знает только, что конкретно на их с Лёнькой счет предусматривает бывший босс, но это детали. Ей нужен хороший план, и с этим следует поторопиться. Потому что шестерка из предбанника сказал, что скоро прибудет Фогель.

Доверенное лицо, не иначе. Управляющий по кадрам. Или специалист по внештатным ситуациям. Да фиг ли разница.

От приезда этого ублюдка Лера не ожидала ничего хорошего. Хоть она и не имела понятия, кто такой Фогель, но, как любила выражаться Надежда Киреева, нужно уметь интерполировать.

Лера решила, что это именно ублюдок, потому что имечко «Фогель» славно встраивалось в ассоциативную цепочку между палачом и садистом.

Значит, надо действовать, и она, размазав наскоро слезы, вскочила на ноги.

Осмотрелась. Торопливо обошла помещение по периметру, оглядывая стены и предметы. Что, интересно, она хотела обнаружить? Запасной выход? Потайной лаз в полу? Увы, ни того, ни другого она не нашла.

Окно высоко, но фрамуга приоткрыта и есть стремянка. И что? Привлечь чье-то внимание на больничном дворе и позвать на помощь? Если бы в этом был хоть какой-нибудь прок, бандиты не глумились бы, предлагая поорать в форточку.

Кричать из окна сумасшедшего дома, что ты взят мафией в заложники, действительно анекдотично. Скорее всего, персонал больницы и вправду закален и на Лерины выкрики никак не отреагирует. Зато отреагируют гоблины из предбанника и, не дожидаясь садиста Фогеля, войдут и утихомирят. Если начать колотить по кожуху вентиляции чем-нибудь тяжелым, эффект будет тот же. Но что-то ведь надо делать?!

От нервного напряжения и паники, пробивающей все волевые запреты, ее начал колотить озноб, и мысли били беспорядочными вспышками, и все они были не очень умные: «Мы погибнем!» и так далее. И сами ее перемещения внутри кафельных стен сильно напоминали метание огромной напуганной мыши по дну пустого мусорного контейнера, а вовсе не решительные и отточенные действия крутой девчонки из популярного телесериала про спецотряд «Гроза».

Лёнька застонал, и у Валерии вновь зашлось острой жалостью сердце.

Нужно срочно искать выход, а не сопли пускать. Не в страшном Фогеле только дело, а еще и в том, сколько времени протянет ее муж без врачебной помощи.

Ну же, соберись! Надо поторапливаться, Лера.

Пусть у нее нет плана, но ждать безвольно, когда сюда ввалятся отморозки и их прикончат, она не намерена.

Валерия ухватила покрепче скрипящую стремянку за перекладины и приготовилась оторвать от пола. Дотащит до окна, посмотрит на решетки.

Что будет делать дальше, она пока не знала.

Но тут ее обострившийся слух уловил обрывки ругани из предбанника. Похоже, гориллы что-то не поделили, и теперь у них там разборка.

Валерия, на время оставив стремянку, подкралась к двери и прислушалась.

Когда двадцать минут назад они с Пашей Горячевым вошли в помещение с табличкой «Фактор» на двери, за которой, как они предполагали, должен находиться сестринский пост, то перед ними нарисовалась картина скорее офисная, чем больничная.

В небольшой комнате, кроме шкафа для бумаг и одноногой вешалки, имелось два письменных стола с неизбежными компьютерами, телефонными аппаратами и всякой канцелярской мелочью, а за столами сидели парни, смахивающие на клерков, если бы не мускулатура. По числу столов парней было двое, и на их лицах высшего образования Лера не обнаружила, но для менеджера по продажам или менеджера-экспедитора оно и не нужно.

Однако при чем тут экспедитор, если она готовилась увидеть строгую медсестру в накрахмаленном халатике и шапочке по самые брови, неусыпно наблюдающую за показаниями приборов, отвечающих за Лёнькину жизнь и здоровье?

Но тут вступил в разговор Пашка и с ходу затараторил:

– Доброе утро, здравствуйте! Мы тут с супругой вашего клиента, уф… извините, привычка, пациента, приехали по договоренности. Нам сказали, что разрешат его