Жажда смысла. Практики логотерапии по Виктору Франклу - Галина Лифшиц

Наш кузнец хотя бы попробовал.

В итоге работы над образами сказки Лариса отметила, что мысли о смерти перестали быть парализующими и пугающими. На смену им пришли мысли о том, как полноценно использовать время жизни.

Подкрепляя этот положительный результат, я познакомила Л. с двумя стихотворениями.

Это короткое стихотворение чешского поэта Франтишка Грубина, которое я уже приводила в пример в другом случае из практики – гимн жизни, созданный человеком, принимающим неизбежность смерти. Поэту удалось передать представление о смерти как о части жизни. Гроб – дерево, которое нянчит гнезда, укрывает собой новые жизни – птенцов. Но придет время, оно состарится, из него сделаю последнее убежище для прожившего жизнь человека. А пока – вот она, жизнь! В ней есть, чему радоваться.

Это стихотворение, написанное поэтом Борисом Чичибабиным в очень тяжелый период его жизни, называют одним из самых страшных и горьких в его лирике. Лидия Карась-Чичибабина говорила: «Ведь после таких стихов не живут. А он начал новую жизнь». Да! Поэт начал новую жизнь и прожил с момента написания этих строк еще 28 лет (он умер 15 декабря 1994 года).

Что же есть в этих словах, призывающих Смерть, как мать-успокоительницу, что дает силы жить? Ведь это не только гимн Смерти, это и гимн Жизни. Поэт точно знает смысл своей жизни. И это дает ему силы «выдержать любое как». Смысл этот – «Одним стихам вовек не потускнеть» – творчество, являющееся, по Франклу, одной из трех главных ценностей на путях обретения человеком смысла. И именно этот смысл, подытоживающий стихотворение, снимает его мрачность и дарит надежду. Метафорически рассуждая, Смерть не собирается вступать в свои права, видя тот смысл Жизни, который найден поэтом.

Поэтому – Смерти не надо бояться. И не надо к ней стремиться. Человек, ценящий жизнь, понявший ее смысл для себя, должен бесстрашно проживать подаренные ему дни и годы.

Сказки, легенды, мифы, притчи обычно несут в себе множество смыслов. И часто самый важный, облеченный в метафору, труднее всего обнаружить. При этом пациент, которому изложена сказка (миф), предаваясь поиску, оставляет настороженность, расслабляется, считая, что уходит от своей проблемы. Тем эффективнее бывает воздействие обнаруженного смысла. В этом отношении очень показателен сюжет трагедии Еврипида «Медея», созданной по одноименному мифу.

Ирина Л., 29 лет, мать двухнедельного младенца, обратилась со следующей проблемой. Она не хочет записывать в свидетельство о рождении отца ребенка. В браке с ним не состоит. Он делал ей предложение, нравился ей поначалу, но, забеременев, И. стала испытывать к нему отвращение, замечая все больше и больше недостатков в отце будущего ребенка. Он, по ее словам, мало зарабатывает, поэтому ничего не сможет дать ни ей, ни ребенку. Ирина сама воспитана матерью-одиночкой, поэтому говорит, что раз мама прекрасно воспитала и вырастила ее, значит, и она вырастит сына сама. Тем более ей не хочется, чтобы к ее ребенку еще кто-то имел отношение. Она не собирается его ни с кем делить. С какой стати она, например, будет спрашивать разрешение у чужого мужика, если захочет поехать с ребенком отдохнуть за границу. (Чужой мужик – это отец ребенка, – Прим. автора.). Обратилась она за помощью, желая успокоиться, так как в сердце ее живет ярость.