Охотник за ароматами. Путешествие в поисках природных ингредиентов для культовых парфюмов от Guerlain до Issey Miyake - Доминик Рок

красоты и духовности для большинства индусов. Я уже слышал подобные истории. В других местах все сложилось еще хуже, и воры без колебаний убили крестьян, желавших сохранить свои деревья. На юге Индии мне много раз показывали места, где деревья были украдены, а пни выкопаны. За несколько месяцев до кражи Раджа, как и я, слышал о том, что в Австралии были посажены тысячи гектаров плантаций сандала, и это взволновало парфюмеров.

– Я сначала плохо отреагировал на то, что другая страна хочет присвоить себе дерево, которое является частью нашего наследия.

Но после того, что произошло на ферме, я сказал себе, что это надо принять. Мы причинили столько зла нашему сандалу, что, возможно, заслужили, чтобы он возродился в других местах.

Раджа подвел итог горькой истории чудовищной эксплуатации сандала в Индии. С 1970-х годов до наших дней сандаловая древесина оказалась сначала в дефиците, а потом – на грани исчезновения. Организованные банды специализировались на краже деревьев, это была форма мафиозной преступности. Последствия уменьшения количества сандаловых деревьев ужасны. Это абсолютный разрыв с тем, что значит это дерево и его аромат для истории страны и души индусов.

Сандаловое дерево пустило корни в культуре Индии. Рабиндранат Тагор, лауреат Нобелевской премии по литературе, говорил, что лучшая его проза и поэзия были написаны после того, как он наносил масло сандала на ступни, на ладони и на макушку. «Словно чтобы доказать, что любовь побеждает ненависть, сандал, погибая, распространяет свой аромат и отдает его металлу топора, который его срубает», – написал он, цитируя древние образы литературы.

Яркий аромат сандала, такой особенный, одновременно древесный и молочный, легко узнаваем среди прочих.

Для людей с Запада его обволакивающий запах – это форма абсолютной экзотики, мистики, чего-то священного, это видение Индии, перед которым невозможно устоять. Мы спонтанно ассоциируем аромат сандала с дымом благовоний в индийских храмах, вдыхали мы его или только воображаем. Этот запах ценят и почитают в индуизме, буддизме и исламе, и в этом он похож на дерево алоэ – уд. Традиционно в Индии и в Китае сандаловое дерево присутствует в религии, церемониях, медицине, косметике и ремеслах. Его жгут, вырезают из него скульптуры, превращают в пудру и в пасту. У древних традиций много граней. Буддисты жгут сандал, чтобы сопровождать молитвы и медитацию. Индуисты используют пасту из сандалового дерева, чтобы умащать божества в храмах и лбы паломников. Резное дерево предназначено для драгоценных предметов, четок, шкатулок, статуй индийских богов или шедевров краснодеревщиков, таких как величественные двери дворцов.

Когда мы с Раджой ходили вокруг храма в Мадураи, в магазинчиках, где продают маленькие скульптуры из сандала, он часто говорил мне о своих отношениях с этим ароматом. В детстве это была нота его повседневности, одновременно очень экзотическая и очень знакомая. В ритуале puja, молитвы дома у статуй, которым приносят цветы, на терке натирают немного сандала, превращают его в пасту с помощью растительного масла и камфары, прежде чем нанести ее на лоб между бровями.

– Ритуал сандала во время puja отметил меня еще до того, как я пошел в школу, – сказал мне Раджа, – и в конце жизни он по-прежнему с нами. Самый чистый способ сопроводить души умерших – это добавить кусочек сандалового дерева в костер во время кремации. Это очень важно, хотя сжигать большие куски этого дерева могут только самые богатые, – добавил он. – Мне сандал всегда будет напоминать аромат нашего мыла, стремление к чистоте, к призыву божественного в нашу жизнь.

Долгое царствование сандалового дерева в индийской культуре не помогло его защитить. Оно стало жертвой собственного успеха и успеха его эссенции в парфюмерной индустрии на протяжении века. Судьба сандалового дерева в Индии оказалась ничуть не лучше судьбы розового дерева в Гайане.

Существует шестнадцать известных видов сандала, распространенного в большом регионе от Индии до Гавайев. Разные эссенции, разнообразные запахи, но все они отмечены хорошо узнаваемым «сандаловым» характером. Если перечислять четыре эндемичных вида в Австралии, особые сандалы в Новой Каледонии, на островах Фиджи, Тонга, Вануату, то королем сандала остается белый сандал, Santalum album, территория распространения которого простирается от Индии до острова Тимор, затрагивая и Шри-Ланку. Использование сандала для религиозных целей и резьбы по дереву – это древняя традиция, но ее первое впечатляющее ускорение произошло в XVIII и XIX веках. В странах Тихого океана это было связано с быстрым развитием торговли чаем между Китаем и австралийскими колонистами. Китайцы посещали архипелаги, обменивая сандаловое дерево с островов на ткани, металл, оружие и спиртное.

Эта торговля, возникшая с середины XIX века[12], одновременно потрясла местные культуры и привела к быстрому истощению ресурсов сандала.

В Индии больше всего сандала было в провинции Карнатака, к югу от Майсура. Это была полоса леса от десяти до сорока километров шириной и протяженностью 400 километров с севера на юг. Это были огромные смешанные леса, так как сандалу нужны соседи, на корнях которых он паразитирует, питаясь ими. Дерево небольшое, растет медленно, с течением времени концентрируя в сердцевине аромат масла. С возрастом сердцевина дерева становится очень плотной, приобретает красивый коричневый цвет. Оно богато эфирным маслом, которое способствует стойкости аромата на протяжении многих лет после того, как дерево срубили.

Сандал использовали все чаще и ценили все выше, и в 1792 году Типу Султан, правитель королевства Майсур, объявил его «королевским деревом» и присвоил монополию на торговлю им. То, что индийские власти присваивали себе сандал при согласии англичан, в большой степени является причиной его исчезновения. В статьях 1910 года отлично описана организация масштабной торговли, когда каждый год рубили до двух тысяч тонн деревьев.

Существовало восемнадцать классов качества, деревья продавали на аукционах[13].

Двадцатью годами позже ежегодно вырубали три тысячи тонн, и дерево считалось пригодным для эксплуатации в возрасте 30 лет, а не 40 или 50, как это было раньше.

Смертный приговор сандалу был вынесен в тот момент, когда власти приняли решение оставить за собой эксклюзивное право на плантации в ущерб частникам. Эта монополия резко затормозила возможности обновления вида, деревья от этого не оправились. В 1916 году по приказу махараджи Майсура построили большой перегонный завод для сандала, чтобы помочь реализовать запасы дерева, оставшиеся непроданными, пока в Европе шла мировая война. Инициатива махараджи популяризовала масло сандала, оно по-королевски вернулось в палитру парфюмеров. Под названием «сандал из Майсура» масло завоевало репутацию, сравнимую с болгарской розой. Сандал из Майсура продолжили эксплуатировать со скоростью три тысячи тонн в