Химчистка для невидимок - Валентина Андреева

– Ну да. Вместе с мамой переехал на съемную квартиру. Ремонт в комнате был настолько хорош, что не хотелось портить его проживанием. Помнится, Лидия Петровна оказалась столь щедра, что оплатила Лукьяновой стоимость аренды съемной квартиры за несколько месяцев вперед. И не постеснялась навешать нам лапшу на уши по поводу причин этой аренды. Как же! Стаса обвинили в воровстве!

– Мамуль, пара сентябрьских фактов мелких краж в общежитии действительно зафиксированы. И именно Стас утер нос дознавателю, вычислив истинного виновника за пятнадцать минут. Включая время, в течение которого приводил исторические примеры того, как надо воровать. Дознаватель счел их изложение подстрекательством к новым, усовершенствованным попыткам тайного изъятия личного имущества бедных студентов, и Лидии Петровне пришлось выручать сына из отделения милиции. Теперь еще парочка интересных моментов: прежде всего я выяснила в деканате адрес Стаса. Удачно попала на милую женщину – куратора группы. Сказала, что нашла в метро пакет с конспектами и книгами студента Максимова. Хотела бы передать ему лично. Она не удивилась и даже поблагодарила меня за доброту. Стас временно отсутствует на занятиях по причине болезни, занимается дома исключительно по учебникам, и сообщила мне не только телефон и адрес, но и то, что у него замечательно красивый и умный папа. Я и предположить не могла, что господин Максимов так смотрится со стороны. С другой, не нашей. Мне он показался…

– Мне тоже. О вкусах не спорят.

– Согласна. Но не в этом случае. Отец Стаса сшибет головой планку роста на уровне метр восемьдесят пять.

– Сшибет, если подпрыгнет сантиметров на тридцать. Только зачем?

– А затем, что, по словам куратора, рост господина Максимова не меньше, чем метр девяносто!

Я подумала и мысленно обула грушеобразного отца Стаса в ботинки на платформе, толщиной в дефицитные сантиметры. Получилось черт знает что. Даже если примерить ему котурны. Они пониже, но на них тоже можно подпрыгнуть, плохо, что совершенно не идут к брюкам… Господи, какая ерунда лезет в больную голову!

– И ведь это не последний отец Стаса!

– Как не последний? Есть и еще?

– Знаешь, сколько было «детей» лейтенанта Шмидта?

– Честно говоря, не считала. А зачем?

– Мамуль, ну что ты заладила «зачем» да «зачем»?.. Стас наверняка бы ответил. В нашем конкретном случае набирается куча отцов студента Максимова. Если первый, высокий и плечистый, помогал ему разбираться с вещами в общежитии и увез лишнее, то второй, маленький и толстенький, один раз приезжал к нему на иномарке и предпочел «не светиться» на виду у всех. Посадил Стаса в машину и прокатил до угла, где было безлюдно. Третий появился тогда, когда Стас съехал из общежития. Довольно молодой для отцовства тип, тем не менее отечески улыбаясь, интересовался лицами из числа близких знакомых Стаса, его настроем на учебу и в порядке очередности просил ребят сообщить его адрес, чтобы передать сыночку новый мобильник. Мотивировал тем, что виноват в ссоре со Стасом и хочет загладить свою вину. Четвертый, слишком добродушный и неприметный, вообще стремился стать всем родным отцом, но, судя по его каверзным вопросам, ему больше подошла бы роль следователя по особо важным делам. Вот что значит быть умным и начитанным ребенком! Сразу столько претендентов на отцовство набирается.

Я машинально кивнула головой и спохватилась:

– Алена, ты запомнила адрес Стаса?!

– Мне его записали, но я его помню наизусть: Ле…

– Стой! Возьму записку, которую дала Елизавета. Уверена, там указан этот же адрес.

Я суматошно перерыла все карманы пальто и, прежде чем вспомнить, что моталась в Митиной в куртке, пережила маленький стресс. Чуть больший пережила уже перед Аленкой на кухне, где старательно развернула листок с намерением торжественно огласить его содержание…

Замолчала я накрепко. Только глаза бегали вверх и вниз, пытаясь заставить меня поверить тому, что там было написано. Елизавета не поскупилась. Указала целых два адреса, по которым мы, ее «соотечественницы», могли временно пристроиться в Москве с ночевкой. Оба были мне хорошо известны. Первую квартиру не так давно арендовали мать и сын Максимовы, откуда поочередно и исчезли в неизвестном направлении. Во второй согласно правилам постоянной регистрации проживала я сама вместе с членами своей семьи. Под каждым из адресов имелось коротенькое пояснение – в первом случае: «ключ под ковриком, в квартире красть нечего, оставите там же». Во втором – «Ирина Александровна Ефимова. Только на одну ночь!!! Сослаться на случайное упоминание адреса Лидией Петровной Максимовой».

Аленка осторожно забрала у меня листок. Я уныло потупились. Вспомнив, что дочь еще и не завтракала, шепотом предложила вспомнить это и ей. В ответ она нажала на кнопку чайника и задумчиво сказала:

– На твоем месте я выбрала бы второй адрес. Уж самой себе в ночлеге ты наверняка не откажешь. Что касается Натальи Николаевны, ее можно пристроить у Бориса Ивановича. Кажется, наш этаж ожидает прекрасная перспектива миниатюрного пятизвездочного отеля для зарайцев. Только не вздумай раньше времени обрадовать папика.

– Ничего не понимаю! – прошептала я и, кажется, опять начала кое-что понимать…

Листратов позвонил спустя примерно час. Наспех поздоровавшись со мной, как с Вячеславом, поинтересовался, где его мамочка была вчера с девяти утра до девяти вечера и где она находится сейчас. «Вот оно, возмездие!» – подумала я и передала трубку дочери, постаравшись на пальцах объяснить ситуацию. Безмятежность на ее физиономии медленно сменилась недоумением. Но и последнее выражение не задержалось, перетекло в глубокую растерянность. Я вдруг узнала в дочери саму себя в юности. Точно такое же лицо было у меня, когда я во время сессии прикатила сдавать совершенно не тот экзамен, к которому готовилась. Посмотрела на себя мельком в зеркало, так как приятельница заявила, что я «сама не своя». Спасло меня только чудо – пока я в третий раз старательно пересказывала преподавателю содержание написанной им методички, он вел задушевный разговор с руководителем нашей группы. Он касался проблем взаимоотношений сотрудников кафедры в коллективе. На мое счастье, они были гораздо хуже, чем взаимоотношения содружества стран социалистического лагеря, поэтому, торопливо похвалив за отличную подготовку, экзаменатор выставил меня из аудитории в качестве образца добросовестного отношения к учебе. С оценкой «отл.».

– Виктор Васильевич, сейчас я узнаю, может ли она говорить… Мамуль, – громко обратилась Алена к вскипевшему чайнику, – тебе так плохо?! Ой! Жаром пышешь в радиусе одного метра. Тебя вполне можно использовать в качестве автономного нагревателя. Надо было выпить аспирин… Виктор Васильевич, честно говоря, просто не решаюсь передать ей трубку. Два дня – в лежку! Тридцать девять и шесть! Я из-за нее по предварительному сговору с папиком даже занятия прогуливаю. У вас определенно ошибочные сведения. Если хотите, перезвоните папику… Хорошо.

– Ничего хорошего, – обратилась она ко мне. – Вчера была предпринята попытка ограбления гражданки Волковой Елизаветы Сергеевны. Неизвестными лицами! Попытка не удалась, зато удалось похищение данной гражданки двумя почти известными лицами – особами, по описаниям схожим с тобой, мамуля, и твоей боевой соратницей Натальей Николаевной на машине марки «Таврия». Правда, никто не удосужился запомнить номера – их с верхних этажей не видно. И волосы у вас почему-то были не свои – рыжие и очень рыжие.