Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан

— Он лично передаст королю хорошие вести? — восторженно спросила Герлин.

— Ну, тот уже, наверно, знает. Но Дитмар является официальным гонцом. И у него будет возможность обратиться к королю по вопросу Лауэнштайна. Несомненно, Фридрих утвердит его наследником Лауэнштайна. После чего епископ Майнца будет вынужден сделать то же самое, у него не останется другого выхода. — Рюдигер с довольным видом выпил второй кубок вина и теперь принялся и за хлеб с мясом, пока Ханзи не успел затолкать в рот остатки еды. — Вам следует поработать над культурой поведения за столом, господин Жан, — в шутку укорил он его.

— И все предоставят Дитмару рыцарей! — радовался Флорис. — Он может объявить Роланду о своих враждебных намерениях и отстоять Лауэнштайн.

— Если Роланд не сдастся сам, — вслух размышляла Герлин, явно особо на это не надеясь.

— Это было бы не похоже на него, — покачал головой Флорис. — Пока у него остается хоть малейшая надежда удержать Лауэнштайн, он будет бороться.

— А что с… с этой девочкой? — Герлин не произносила имени Софии Орнемюнде с тех пор, как ее сын вернулся в Париж. Она просто надеялась, что увлечение Дитмара минуло. — Он?..

Лицо Рюдигера расплылось в улыбке.

— Забыл о ней, хотела ты сказать, сестрица? Нет, мне придется тебя разочаровать. Твой сын обладает даром Великих Возлюбленных, пусть даже он лишен голоса и умения сочинять стихи. Как и прежде, он приносит клятву верности даме перед каждым сражением и теперь хочет завладеть не только Лауэнштайном, но вместе с ним и одной из его обитательниц.

Герлин вздохнула:

— А я-то думала… Столько времени без вестей… На самом деле после Майнца ничего не изменилось. Девчонка делает его уязвимым.

Рюдигер покачал головой.

— Нет, кое-что изменилось. Роланд может этим угрожать, но он никогда не причинит дочери серьезного вреда. Она слишком ценна для него.

Герлин нахмурилась:

— Что сейчас делает ее ценней, чем раньше?

Флорис улыбнулся:

— Возможность мирного воссоединения, если Роланд потеряет последнюю надежду на победу. Подумай сама, Герлин: у него был шанс победить Дитмара Орнемюнде, но победить рыцарей епископа, кайзера и короля Франции? Ни за что! В начале прошлого года в войско Дитмара вошли бы парочка подданных из Франции, кое-кто из соседей. Он осаждал бы с ними Лауэнштайн, возможно, успешно, а может, и нет. Если в войске начались бы волнения или рыцари через пару месяцев уже были бы сыты по горло жизнью в палатках, Дитмару понадобились бы годы, прежде чем он смог бы предпринять вторую попытку.

Глаза у Герлин загорелись.

— Но при французском дворе, равно как и при дворах короля Фридриха и епископа… Каждый год там появляются новые рыцари, которые горят нетерпением броситься в бой под предводительством выдающегося рыцаря! — сказала она. — И если господин затем охотно предоставит им небольшой отпуск…

Флорис кивнул.

— Тогда мы можем осаждать Лауэнштайн хоть вечность. А вот к Роланду не присоединятся новые рыцари — они ведь не смогут попасть в крепость.

Герлин лучезарно улыбнулась супругу.

— Но ведь это означает… это означает… что мы победим! На самом деле мы уже победили, мы…

— Не совсем, — охладил ее восторг Рюдигер. — У Роланда остается еще один шанс. Если он убьет Дитмара в сражении за Лауэнштайн, законный наследник больше не будет претендовать на него. Поэтому он приложит все усилия, чтобы скрестить с твоим сыном мечи. В одиночном поединке он может с легкостью победить его. Не будь так уверена, Герлин, в победе. Это не будет простой прогулкой.

— Где София?

Дрожа от ярости, Женевьева набросилась на рыцаря Матьё де Меренге, когда тот пешком, с расцарапанным лицом добрался до места сбора охотничьего общества. Около полудня решили сделать совместный привал. Графиня велела разложить на скатертях вино и еду, и все сидели вместе и обедали. Однако в этот день общество пребывало в некотором волнении. Один из соколиных мастеров обнаружил соколиху Софии. Это еще не было поводом для беспокойства — часто случалось, что одна из птиц улетала от хозяина и затем оказывалась на перчатке своего привычного кормильца. Но София была близка со своей птицей, охотнику показалось странным, что она могла потерять соколиху. Когда она не появилась на месте сбора, графиня под натиском Женевьевы отправила слуг на поиски жительницы Франконии.

Большинство дам и рыцарей не увидели в случившемся ничего опасного, более того, стали строить предположения, чем могли заниматься в лесу София и также отсутствующий рыцарь де Меренге. Однако графиня и Женевьева знали, какой застенчивой была София. А теперь, когда Матьё явился к месту привала в растрепанном виде, они поняли, что их опасения оправданы. В виде исключения Леонора даже одобрила прямолинейность Женевьевы. В данном случае обращаться к рыцарю учтиво означало терять время.

— Я… Я не знаю… — Матьё явно чувствовал себя неловко. — Разве она не здесь? Я думал…

— А где ваша лошадь, господин рыцарь? — продолжала допрос Женевьева. — Я не думаю, что вы потеряли ее в поединке за честь Софии… по крайней мере, не в рыцарском.

— Жеребец бросился за кобылой, — наконец признался Матьё, — и госпожа София…

— Только не говорите, что она сидела на лошади! — прокричала Женевьева. — Графиня, нужно немедленно отправить всех присутствующих мужчин на поиски. Возможно, она упала с лошади и сейчас лежит где-то в лесу раненая.

— А может, она бродит в поисках дороги, — успокаивала девушку графиня. — Не обязательно, что она получила сильные повреждения. Но в этом лесу легко заблудиться. Поэтому, если господа…

Она не успела отправить рыцарей на поиски. Со стороны тропы, ведущей к поляне, послышались топот копыт и возбужденное ржание. Все еще бешеным галопом, таща за собой разорванные поводья, между деревьями промчалась мулица Грандесса и попыталась укрыться среди других лошадей графини. Один из помощников охотников поймал жеребца, который ее преследовал. Грандесса сразу же успокоилась. Задыхаясь от бега и дрожа, она все же подпустила к себе Женевьеву.

— Ее ноги все исцарапаны, — после беглого осмотра заявила юная альбигойка. — Похоже, она мчалась галопом через кустарники. Это усложняет задачу — нам придется обыскать весь лес.

Графиня кивнула.

Матьё схватил поводья своего жеребца и собирался вскочить в седло.

— Я тут же отправлюсь на поиски! Я найду ее, не беспокойтесь, я…

— Вы ничего этого не будете делать! — перебила его графиня. Она свирепо сверкнула на него глазами. — Но вы поедете в крепость и соберете свои вещи.

— Но ведь я ничего предосудительного не сделал!

Матьё растерянно смотрел на Леонору. Его ожидало наследство, он не был странствующим рыцарем, но изгнание из большого двора… Об этом пойдут слухи, ему нигде не будут рады.