Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан

София все еще не пришла в себя, когда охотники добрались до крепости. О девушке заботились Женевьева и мавританка, пока графиня сообщала печальную новость супругу. Как и следовало ожидать, граф Раймунд был вне себя. Он очень любил женщин, но не всегда обходился со своими любовницами достойно. Однако прикасаться к девушке против ее воли? Да еще и к его особой подопечной? К тому же несчастный случай нарушил все его планы на этот день. Вечером должен был состояться праздничный ужин в честь короля, шурина графа. Но его жена вернулась уже после наступления темноты, ничего не было подготовлено. Девушки его двора уныло собрались у постели Софии. Все это лишь усугубляло положение Матьё.

Раймунд велел рыцарю явиться, осыпал его упреками и велел покинуть крепость. Между тем Матьё, зная, что девушка жива, как обычно, держался самоуверенно.

— Вы еще пожалеете об этом, сударь! — надменно заявил он. — Разве вы не собирались выступить с войском против Симона де Монфора? И перед этим вы прогоняете своих лучших рыцарей?

Граф Раймунд фыркнул.

— При дворе Тулузы каждый год воспитываются превосходные рыцари! — гордо произнес он. — Равно как и в Арагоне и крепостях всех наших союзников. Вся Окситания, господин Матьё, — это кузница лучших рыцарей! Не в последнюю очередь благодаря добродетелям сдержанности и смирения, которые они воспитывают в себе, служа дамам! Рыцарь, которого заботят лишь собственные желания, мне не нужен. Поэтому займитесь чем-нибудь другим, господин Матьё, пока девушка не очнулась и не обвинила вас, чего доброго, в худших проступках, чем просто недостаточной учтивости!

Матьё де Меренге пожал плечами:

— Если вы так считаете, сударь, то я покину ваш двор. Но кто знает, какими правилами будут через пару лет руководствоваться в Окситании. Возможно, уставом святой Церкви, где сказано: женщина подчиняется мужчине. Возможно, тогда я завладею маленькой Софией Орнемюнде!

Рыцаря и след простыл, прежде чем Раймунд что-то ответил или даже выхватил меч. Граф задумался, не броситься ли ему вслед за наглецом, но посчитал это ниже своего достоинства. Но он не верил, что Матьё действительно присоединится к крестовому походу. Его отец был преданным приверженцем графа, а его владения населяли альбигойцы. Матьё придется порвать с семьей и друзьями, и, возможно, он потеряет свои земли. Раймунд покачал головой. Сорвиголова! Через время он возьмется за ум и, возможно, уже вскоре будет сражаться с рыцарями своего отца на стороне графа.

— Что это за лекарь, на которого вы так надеетесь? Альбигоец? — обратилась мавританка к Женевьеве после того, как уже в который раз намочила кусок полотна и положила его на лоб Софии.

Сперва казалось, что девушка переохладилась, но сейчас у нее, похоже, начался жар. Ограниченные медицинские познания Мириам были исчерпаны, однако же к христианским врачам большого доверия она не испытывала. Лучшие лекари того времени происходили из Аль-Андалуса или же из земель сарацинов, и многие еврейские медики отправлялись туда, чтобы овладеть искусством исцеления. Христиане же, напротив, к этому не стремились. Они ограничивались кровопусканиями и молитвами. Большинство травниц в деревнях смыслили в медицине больше, чем высокообразованные господа, которые учились в университетах.

Женевьева пожала плечами:

— Нет, не альбигоец. Но также и не сторонник Папы. Иногда мне кажется, что он не верит ни во что. Или же уже ни во что… Но он смыслит в своем деле, госпожа! Если он не сможет ее вылечить, никто не сможет.

Мириам подняла брови.

— Тогда будем надеяться, что он еще и быстро скачет, — сказала она. — Только бы он не прибыл слишком поздно! Мне не нравится, что она так долго не приходит в себя. Если бы она хоть пробормотала что-то или пошевелилась…

Когда ночью жар усилился, по крайней мере, появилась уверенность, что Софию не парализовало. Теперь она стонала и шевелилась, но в себя не приходила. Мириам неохотно оставила ее, когда под утро граф и король позвали ее, чтобы она назвала им заинтересовавшее их созвездие.

— Большая Медведица! — вздохнула она, вернувшись несколько часов спустя в свои покои, чтобы позавтракать с мужем. — Это созвездие каждую ночь видно на небе. Но этой ночью господам, похоже, взор затуманило вино — или же прояснило, в зависимости от того, как на это посмотреть. Они открыли для себя новое созвездие…

Авраам улыбнулся.

— В любом случае ты чрезвычайно красиво истолковала его значение: сосуд, полный сокровищ и благодатей, которые достанутся защитникам бедняков, вдов и сирот. Истинное рыцарство будет вознаграждено. Как тебе удается постоянно выдумывать такие вещи? Мне в голову приходит лишь позорная телега, на которой вынужден ехать Ланселот, потому что Гвиневра потребовала это от него как проявление смирения.

Эту рыцарскую легенду все знали и любили. Рыцарь, который унижается ради своей дамы…

— Тоже неплохо, — заметила Мириам и слизала мед с ложки. — Господь испытывает своих рыцарей, отправляя их сражаться за преследуемых, как когда-то Гвиневра испытывала верность и покорность Ланселота. Получил ли он ее за свою преданность? Или же она осталась верной Артуру до конца своих дней?

Авраам поморщился.

— Она удалилась в монастырь, — сказал он. — Христианские любовные истории не могут заканчиваться счастливо, иначе Папа отлучит поэта от Церкви. Но как там юная София? Она уже пришла в себя?

Мириам озабоченно покачала головой.

— Нет, и жар усиливается. Я беспокоюсь все больше и больше. Надеюсь, этот лекарь хоть на что-то годится. Если он вообще приедет… В любом случае мне следует вернуться и сменить Женевьеву, но я так устала… А как только граф и король проспятся после пьянки, я снова буду им нужна. Как бы мне хотелось больше смыслить в стратегии, Авраам! Им нужен опытный полководец, а не предсказательница.

— Но ведь король одержал победу над маврами, — возразил Авраам. — Значит, он не может быть таким уж плохим стратегом.

Мириам пожала плечами.

— Граф также выигрывал сражения. Но оба начинают размышлять только после того, как ввязываются в битву. Сработает ли это в сражении с Симоном де Монфором? Наверняка он жесткий человек и обладает потрясающим талантом полководца. И граф со своими подданными, каждый из которых имеет собственное мнение и подчиняется в первую очередь своему богу… Да и король, которому сперва нужно вывести свое войско из Арагоны. А еще и я со звездами… — Она потерла лоб.

— Сейчас тебе следует поспать пару часов, — твердо произнес ее супруг. — Я присмотрю за маленькой Софией. А этому лекарю пожелаю хоть каплю знаний моего дяди, который, между прочим, понимал кое-что и в военной науке. Такая потеря…

Мириам уныло кивнула. В последний раз она видела Соломона из Кронаха, когда он пал от меча христианского рыцаря. Однако он мог выжить после этого удара. Позже поговаривали, что его сожгли на речной пристани. Христианская чернь пришла в неистовство после того, как открылась тайная жизнь парижских евреев.