Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец

– Однажды я был в гостях убабушки, – трагически начал Мошкин. – Когда она открывала шкаф накухне, я случайно заметил на верхней полке пакет с пряниками. С маленькимитакими пряниками, у которых внутри чернослив, а сверху тонкий слой шоколада.Когда бабушка вышла, я забрался на стул, стянул один пряник и очень мучился!Мне казалось, я буду разоблачен и сурово наказан!.. Но бабушка ничего незаметила. Вечером я стянул еще пряник, а ночью сразу два…

Голос Мошкина мученически дрогнул, и вместе сего голосом в сладкой истоме дрогнул и червь.

– И снова совесть грызла меня по-черному,и чтобы заглушить ее, мне пришлось стащить еще пару пряников, –маниакально продолжал Евгеша. – Весь следующий день я страдал, ноискушение было слишком сильным. Терзаясь, я слопал почти весь пакет, не считая,быть может, двух-трех пряников. А потом, когда я должен был уже уезжать, бабушкавдруг…

Голос Мошкина завибрировал, источая искреннеестрадание. Червь дернулся, будто его ударили током. Не просто ударили, но иподключили к проводам.

– Двинула тебя мясорубкой поголове? – фыркая, предположил Чимоданов.

– Нет! Бабушка кинулась к шкафу исказала: «Ах голова я садовая! Это же тебе в дорогу!» И я получил тот самый…тот самый пакет!.. И шо… шоколадку! – и Мошкин, потрясенный этимвоспоминанием до глубины души, заикнулся и всхлипнул.

Червь затрясся так, что у Мефодия застучализубы. Он испытал глубочайшее, почти ревнивое недоумение. Что было в наивнойистории Мошкина особенного? Червь снова затрясся, точно припадочный. Депреснякпанически зашипел. Зудука в темноте попытался забраться Чимоданову под рубашку,но, перепутав, стал забираться под рубашку Нате. Та хладнокровно завязала емуруки морским узлом.

– М-да! Куда катится мрак? И этот грешныйпряничный обжора ученик стражей! – себе под нос сказала Улита.

Однако Евгеша ее не слышал. Все так женевыносимо страдая, он рассказал, как однажды по его вине собаку захлопнуло влифте, и она жалобно скулила, пока он не догадался побежать на другой этаж иснова вызвать лифт. Еще поведал он, как испачкал мелом стул в классе, думаяотомстить этим одному своему врагу, но врага пересадили на другое место, на этоже – уселась завуч, явившаяся на контрольный урок. Следом потянулся рассказ,как однажды перед родительским собранием, когда классный руководитель долженбыл всех обзвонить, Мошкин расшатал контакты в телефонной розетке, надежнообезвредив его на весь вечер.

И хотя истории эти были вполне обыкновенны ине содержали ничего особенно демонического, червь содрогался, почти непереставая, и несся по подземным лабиринтам со стремительностью мурены.Шуршание земли переросло в монотонный гул. Стало жарко, почти душно. Казалось,бока червя раскаляются от трения.

Истории следовали одна за другой, в строгойхронологической последовательности. Даф казалось, будто у Евгеши не голова, акопилка неприятностей, мелких унижений и досадных моментов.

Не успел Мошкин рассказать, как однажды онперепрыгнул через турникет в метро и его поймал (а потом, махнув рукой, сразуотпустил) милиционер, как червь внезапно застыл посреди тоннеля и широкораспахнул рот. В утробе червя что-то глухо клокотало. Бока дымились. Они то вздувались,то опадали. Казалось, червь перегрелся, загнал себя и никак не может остытьпосле стремительной гонки.

Улита осторожно выглянула наружу. В отдалениияркой солнечной точкой плясал свет.

– О! Уже Лысая Гора! Просто в рекордноевремя доставили! – сказала ведьма жизнерадостно.

– А еще я хотел рассказать, как однаждызабыл купить собачий корм, а маме сказал, что пес съел всю пачку, –спохватился Мошкин.

Червь в ужасе еще шире распахнул пасть. Егоутроба, опоясанная мощной кольчугой мышц, сократилась и одного за другимбесцеремонно исторгла пассажиров.

– Чего это он нас отпустил? Я же ещеничего не рассказала! – удивилась Даф, удерживая своего буйного котика.Депресняк, недовольный, что его невежливо выплюнули, уже лез к червюразбираться.

– Эмоции! Все дело не в подробностях, а втом, насколько сильно чувство вины! – с восхищением произнеслаУлита. – Мошкин выдал зашкаливающую дозу энергии. Неудивительно, что нашбиовампирчик обожрался. Ох уж эти простейшие вампиры!

* * *

Оставив червя приходить в чувство, онипоползли по узкому тоннелю к свету. Мефодий, немного опередивший остальных,первым высунулся наружу и немедленно стал притормаживать локтями.

Тоннель выходил на глинистый крутой обрыв.Внизу синей ухмылкой кривилась мелкая речушка. Ее берега, точно щетиной,поросли камышом. За рекой виднелась плоская, не особенно высокая гора. Вся онапоросла лесом, кроме большого каменистого участка на вершине. Там смутнопросматривались какие-то строения.

– Хм… не слишком-то она похожа на гору… Ина Лысую тоже… Так себе, плешивый холмик с манией величия! – заметилМефодий.

Нельзя сказать, что он был первым, обратившимвнимание на эту деталь. Еще Баб-Ягун некогда верно подметил: гора походила наголову человека с плешью и высокими залысинами.

Мефодий широко расставил руки и съехал поглинистому обрыву к реке. Депресняк был уже внизу и деятельно шастал по камышу,распугивая лягушек. Речушка текла медленно, никуда не спеша. Казалось,блестящая змея, собираясь менять кожу, лениво чешет бока о камни.

Распугав лягушек, Депресняк с омерзениемвыцарапался из комбинезона и, расправив кожистые крылья, пронесся над рекой.Комбинезон, зацепившийся за лапу, свалился в воду и был унесен течением.Депресняк отпраздновал удачу торжествующим мявом. Теперь из ненавистной сбруина Депресняке остался только кожаный ошейник с шипами. Бандитская мордаДепресняка с рваными в битвах ушами, с фигурным, презрительным заворотомноздрей, лихо торчала из ошейника.

– Ах ты мелкий вредитель! – свозмущением произнесла Даф, размышляя, где она раздобудет новый неудачливыйкомбинезон.

Правда, с этим можно было не спешить. На ЛысойГоре, населенной кем угодно, адский котик никого не мог удивить или напугать. Вреке, распустив волосы, меланхолично мокли русалки-фараонки. Их тоскливое пение,красивые лица и распущенные волосы завлекали одиноких путников, которые, забывобо всем на свете, кидались в воду. Щекоча неосторожных, русалки увлекали их надно, и лишь цепочка пузырей тянулась по поверхности.

Правда, далеко не все боялись русалочьих чар.На речке, то там, то здесь, покачивались на якорях новые дубовые гробы. В нихВарило, Чмурило и Зарезало, три завязавших кладбищенских мага с людоедскимпрошлым, ловили рыбку в мутной водице. Чуть поодаль, бесцеремонно вторгнувшисьв царство камышей, речку пересекали деревянные мостки.