Конан Дойль на стороне защиты - Маргалит Фокс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из тех данных, которые Тренч планировал огласить, наиболее взрывоопасными были секретные документы, которые он скопировал из полицейского архива, в них содержались показания Маргарет Биррел, данные ею вскоре после убийства. В этих показаниях Биррел рассказывала о визите Ламби и о том, как она назвала злоумышленником другого человека, не Слейтера. Для защиты этого человека, которому не предъявили обвинений, в последующих полицейских копиях этого документа указывался лишь псевдоним — инициалы А. Б.
Через два дня после смерти мисс Гилкрист, 23 декабря 1908 года, Тренч по приказу старшего руководителя по фамилии Орр направился в дом Биррел, чтобы взять у нее показания. Позднее он вспоминал: «Я получил отдельные инструкции допросить ее об [А. Б.] и о том, что сказала Ламби во время своего посещения ее дома в вечер убийства. Я сходил к мисс Биррел и получил от нее это свидетельство слово в слово». Вернувшись в полицейский участок, он пересказал слова Биррел двум начальникам, имеющим схожие имена, — руководителю уголовного отдела Джону Орду и старшему руководителю Джону Орру. Особенно радовался Орр, заявивший: «Это первая настоящая улика, которая у нас есть». Показания Биррел, записанные Тренчем, выглядели так:
Я племянница покойной Марион Гилкрист, жившей в доме 15 на Королевской террасе, Западная Принцева улица. Моя мать приходилась ей сестрой. Отношения мисс Гилкрист с родственниками не были хорошими. Ее почти никто не навещал.
После возвращения [из недавнего путешествия] она вновь и вновь объявляла о своей решимости изменить завещание. Некоторые из ее родственников полагали, что она успела это сделать. Своего намерения она не скрывала. С родственниками, которые ее навещали, она самым явным образом обходилась дурно…
Вечер убийства я никогда не забуду. Служанка мисс Гилкрист, Нелли Ламби, подошла к моей двери в 7:15. Она была возбуждена, сильно дергала звонок. Когда дверь открылась, Нелли ворвалась в дом и воскликнула: «О, мисс Биррел, мисс Биррел, мисс Гилкрист убили, она лежит мертвая в столовой, и о, мисс Биррел, я видела человека, который это сделал».
Я ответила: «Боже, Нелли, это ужасно. Кто это был, ты его знаешь?»
Нелли ответила: «О, мисс Биррел, я думаю, это был [А. Б.]. Я уверена, что это был [А. Б.]». Я сказала ей: «Боже, Нелли, не говори так, убийство в семье и без того дурно, а убийца — в тысячу раз хуже. Если не очень уверена, Нелли, не говори так». Она вновь повторила мне, что она уверена в том, что это был [А. Б.].
В тот же вечер ко мне приходили детективы Пайпер и Доман, и от них я узнала, что она сказала им об [А. Б.]. Я известила об этом некоторых моих друзей, включая члена муниципалитета Глазго, который связался со старшим руководителем Орром. Во второй половине дня в среду, 23 декабря 1908 года, меня навестил детектив Тренч, и я в точности изложила ему то, что мне сказала Ламби.
Однако еще до конца дня 23 декабря были предприняты усилия скрыть «первую настоящую улику»: человек, которого назвала Ламби, принадлежал к высшему обществу Глазго. Пока Тренч записывал показания Биррел, Орд имел телефонную беседу с коллегой, Уильямом Миллером Дугласом, — тот руководил западной секцией полицейского отдела, изначально отвечавшего за расследование. «Я звонил Дугласу, — сказал Орд Тренчу, — и он убежден, что [А. Б.] непричастен к делу». В отношении показаний Биррел этим дело и кончилось: адвокаты Слейтера об их существовании так и не узнали.
В день 3 января 1909 года Тренч, имея при себе набросок портрета Слейтера, был отправлен беседовать с Ламби. Она не узнала человека на портрете. Тренч позже заявил:
С Ламби я до этого не говорил, но брал показания у мисс Биррел и поэтому знал, что Ламби объявила [А. Б.] виновником. Я коснулся [А. Б.], спросив у нее, вправду ли она думает, что это тот человек, которого она видела. Она отвечала: «Было бы смешно, будь он не тот, кого я видела»… После встречи с Ламби я заключил, что если бы ее кто-то поддержал, то она указала бы на [А. Б.] под присягой. Я был настолько поражен, что на следующее утро упомянул об этом факте руководителю отдела Орду, спросив его, не считает ли он, что это мог быть не [А. Б.]. Он мне ответил лишь: «Дуглас все выяснил, что мы можем сделать?»
У Марион Гилкрист был младший брат Джеймс, который женился на даме по имени Элизабет Грир. Джеймс умер в 1870 году, тремя годами позже Элизабет Грир-Гилкрист вышла замуж за профессора Мэтью Чартериса, который преподавал медицину в Университете Глазго. У этой пары было три сына: Арчибальд родился в 1874-м, Фрэнсис — в 1875-м и Джон — в 1877-м.
Род Чартерисов был знаменит: среди предков числились прославленные миссионеры, теологи и преподаватели, и сыновья Элизабет полностью оправдали ожидания семьи: Арчибальд стал выдающимся юристом, Фрэнсис — врачом и преподавателем Глазговского университета, как отец; Джон стал офицером. К началу XX века семья была одной из самых известных в Глазго. Позже, в 1907 году, Фрэнсис Чартерис упрочил свое положение женитьбой на Анни Фрезер Кеди, дочери одного из состоятельных фабрикантов города.
Братья Чартерис, хотя и не имевшие родства с мисс Гилкрист, стали ей фактически племянниками, поскольку были сыновьями ее бывшей невестки. Они временами ее навещали и, судя по большинству отзывов, поддерживали с ней более теплые отношения, чем другие. Фрэнсис Чартерис, на свадьбе которого мисс Гилкрист была гостьей, был особенно к ней внимателен; именно от него она получила в подарок ирландского терьера. Однако Маргарет Биррел сказала Тренчу, что, несмотря на эти знаки внимания, «мисс Гилкрист заявила мне, что никто из Чартерисов не получит ни пенни из ее денег».
Фрэнсис Чартерис и был тем самым «А. Б.». Конан Дойль, частным порядком считавший, что именно Фрэнсиса и видели в передней мисс Гилкрист в вечер убийства, не спешил его обвинять. Кук тоже предостерегал насчет осмотрительности. «С любыми обвинениями против доктора я намерен обращаться осторожно, — писал он Конан Дойлю в мае 1914 года. — Ни я, ни кто другой не можем заявить, что доктор Чартерис и есть тот злоумышленник. Мы, разумеется, вправе сказать, что если его имя упоминала Ламби, то делу Слейтера когда-то должен прийти конец».
Однако семья Чартерисов, по-видимому, задействовала свои связи на самых высоких уровнях, пытаясь замолчать признание Ламби, и поэтому Слейтер был обречен.
Закрытое слушание по делу Оскара Слейтера состоялось в Глазго 23–25 апреля 1914 года. Шериф Миллар заслушал показания двух десятков свидетелей, несколько из которых, в том числе Мэри Барроуман и торговец велосипедами Аллан Маклин, в основном лишь повторили то, что говорили на суде пятью годами раньше.
Полицейские, дававшие показания, неумолимо стояли стеной, защищая своих. Старший руководитель Орр, который теперь носил звание помощника главного констебля, сказал, что не помнит, как посылал Тренча брать показания у Маргарет Биррел и как произносил фразу «это первая настоящая улика, которая у нас есть». Инспектор Пайпер, теперь главный инспектор-детектив, сказал, что Ламби ничего не говорила ему об А. Б. в вечер убийства; также он сказал, что она не могла опознать злоумышленника.
