Тридевятое царство. Удар Святогора - Денис Новожилов

– Вот, ты понимаешь, – обрадовался сообразительности своего собеседника Картаус, – когда Золотой петушок прокукарекал – это всё. Значит, враг придет уже очень скоро. Вещица эта настолько древняя и сильная, что уже никто и не помнит, откуда она вообще взялась. Это предсказания сфинксов или Гамаюнов могут и сбыться, и не сбыться. Сигналы же Золотого петушка о войне – это предопределенное событие.

Павлин, видно насытившись, отвернулся и пошел прочь.

– Это правильно, – кивнул степняк одобрительно, – я вот тоже побегу отсюда. Спрашиваешь, зачем я соврал, подарив им надежду? Ну так иначе они меня могли не отпустить вовсе, а теперь еще и платочком помашут на прощанье, удачи желать будут.

Павлин расправил свой хвост и что-то крякнул.

– А то я без тебя не знаю, – расстроенно всплеснул руками Картаус, – я бы тоже лучше в Царьград побежал; на Руси скучно, там рабов нельзя держать. Но тут уж выбирать не приходится, хорошо хоть так ноги унести.

Низложенный великий хан Великой степи Картаус поднялся с подушки.

– Бежал бы и ты, брат павлиний, отсюда, такой мой тебе прощальный совет, – произнес он горестно, – тут скоро станет очень нехорошо.

Собравшаяся перед княжеским дворцом толпа деловито шумела, люди переговаривались между собой, ожидая выхода нового князя для решения многочисленных дел. Иванушка вглядывался в лица людей, старался подслушать, о чем они говорят. Разговоры велись разные, бояре и купцы стояли отдельно, простые мужики и бабы – чуть в стороне. Их выслушают, только если князь дотерпит, что случалось нечасто; но это хоть какая-то надежда. Бояре и купцы стояли ближе, поэтому их разговоры были слышны лучше.

– Зерно-то Тривосьмое царство задорого предлагает. Чуют, что нужда у нас; эх, образумил бы их кто…

– А новгородцы совсем обнаглели: при Василисе такого не было, чтобы десятину товара отдать только за проход по их рекам. Десятину! Наглецы, как есть наглецы.

– А новый князь – он ничего, обещал разобраться с этим грабежом новгородским.

– Ха, еще бы, варяги и новгородцы друг друга никогда не жаловали.

– Пусть разбойников изведет, житья от них нет совсем!

– Это тех, где свистун во главе стоит? Да они совсем обнаглели в последнее время – давеча купеческий склад обнесли, всего в версте от города. Ничего уже не боятся!

Крестьяне и простое мужичье больше молчали, особо не надеясь получить от новоявленного князя помощь, но и тут можно было подслушать интересные истории.

– Лично видел его, вот как тебя.

– Брешешь, поди.

– И ничего я и не вру. Вот сам послушай, у меня тогда репа уродилась, большущая. А как ее вытащить? У меня уже спину ломит, бабка моя тоже совсем плоха, сын в войске Ивана-царевича ушел – говорят, что они там все вурдалаками стали, не знаю уже, верить или нет, – а внучка совсем малая еще. Тащим репу, а она не шевелится даже. Бабка моя говорит: давай собаку нашу, Жучку, запряжем как коня. Запрячь-то запрягли, а Жучка сидит на месте ровно и тащить не сильно хочет. Даже кошку впрягли, тоже помощи никакой. Видим, идут путники, а один из них вот тот, кто князем себя объявил. Посмотрел он на нас и посоветовал – еще мышь вам надо, и будет хорошо.

– Глупость, какой с мыши прок…

– Вот я так же говорю: шутит, мол, путник, а бабка моя заладила: у него вон рога на шлеме: может, он умный, ты-то – старый дурень, пользы с тебя никакой… Ну моя бабка как начнет, ее не заткнешь. Проще сделать, чем спорить до заката. Пошел в амбар, поймал мышу. Привязал ее веревочкой и на землю поставил. Мыша глаза открыла, видит кошку. В ней сразу страх проснулся, она как бросится наутек! А кошка-то увидела, что мыша бежит, надо поймать – и вслед за ней. Жучка увидала такие дела – кошка убегает, значит, догонялки начались, – и тоже побежала. Они разом как натянули вожжи – репа аж задрожала. Ну мы с бабкой и внучкой тут же поддели ее немного и вырвали. Так мы потом ту репу больше седмицы ели. Вот такая вот история. И кто после этого будет спорить, что князь наш новый – голова, а?

– Враки, конечно, но забавная история.

– И ничего не враки, так оно все и было.

Дверь в княжеские палаты хлопнула, Рерик бодрой походкой вышел из терема. Следом за ним Синеус и Трувор несли массивный стул, на котором князь проводил заседания. Разговоры сразу стихли, варяг плюхнулся на трон.

– Пускай ноют, – распорядился он Ивану.

Иван вышел вперед, в Смоленском княжестве с варягами сталкивались редко, языка их никто не знал.

– Князь Рерик приветствует добрых жителей града Смоленска и окраин его.

Толпа одобрительно зашумела. Первым вышел боярин Ракита, поклонился князю и начал свою жалобу:

– Рассуди, князь, по совести. Наделом земли, что за рекой в двух верстах отсюда, владел боярский род Корвичей, и передавался он от отца к сыну многие годы. И вот отец мой, седина в бороду, решил отдать этот надел не законной жене и сыновьям, а полюбовнице своей и ее ублюдкам. Боги такое не стерпели и отца моего к себе прибрали. Так кому теперь эта земля принадлежит – нам, роду законных владельцев, или пришлым захватчикам, разлучнице этой? Скажи, князь, слово свое.

– Хорошая у него шапка, – Рерик посмотрел на соболью шапку боярина, – пущай мне ее отдаст.

– Боярин обращается со своей просьбой рассудить… – начал переводить Иванушка, но конунг, не дослушав, оборвал его на полуслове:

– Шапку пусть отдаст, я такую хочу, у меня уши мерзнут.

– Князь просит дать ему твою шапку, боярин, – Иванушка обратился прямо к Раките, – негоже, считает он, отрываться от народа своего, и дабы походить на просителей, в знак расположения просит дать ему шапку.

Боярин снял шапку и недоуменно протянул Рерику, тот схватил ее и напялил вместо шлема.

– Вот теперь хорошо, теперь уши не мерзнут.

– Теперь касательно надела земельного, – перевел Иванушка, – здесь суд князя будет таким: надел необходимо вернуть роду прежних законных владельцев.

Вокруг одобрительно зашумели, и Иванушка понял, что угадал настроение толпы правильно, однако ему стало жалко ту женщину, с которой связался под закат своей жизни престарелый боярин, и ее детей.

– Вообще уши не мерзнут, – довольно продолжил Рерик, – вот что вы, русичи, умеете лучше всего, так это из меха мастерить одежду.

– Однако, – продолжил Иванушка, – женщине этой следует дать небольшую компенсацию, раз глава рода боярского был к ней благосклонен. Три сотых из богатств боярского рода будет достаточно.

– Ну три сотых – это можно, – кивнул боярин, обрадованный, что земля не уйдет из его рук.

– Справедливо судит, смотри-ка! – одобрительно загудела толпа, провожая взглядами удаляющегося боярина.