До и после - Эмма Миллс

– Линдси?

Джордан странно на меня посмотрел.

– Грейси. – Пауза. – Так, ясно. Ты думала, я про Эзру.

У меня сердце екнуло.

– Нет, не думала.

– Только не обманывай. Это же я, твой дружище Джордан.

– Мой дружище Джордан, – негромко отозвалась я. – Чемпион моего сердца.

– Нет, это ты чемпион моего сердца.

– Может, я твой чемпион, а ты мой?

– Да. – Он улыбнулся. – Так лучше.

Я как можно более искренне улыбнулась ему в ответ, но потом отвлеклась: мне показалось, что в толпе мелькнуло кремовое платье.

– Знаешь, я советовал ему с тобой поговорить, – сказал Джордан через пару мгновений. – Сто раз ему это твердил. Но я даю советы многим парням, и не все меня слушают. Даже не знаю почему. Я же такой умный.

Я хмыкнула.

– Это точно. – С трудом сглотнув, я продолжила: – Но ведь Линдси… Она замечательная.

В этом-то и была загвоздка. Она правда замечательная. И оба они казались… просто идеальными.

На школьном балу они были образцовой парой. Их совместные фотки даже для продажи годились. Я б и сама такие купила.

– Да, – согласился Джордан. – Как и ты.

Я громко фыркнула.

– Ну завязывай. Ты себя недооцениваешь.

– Если я такая потрясающая, что ж ты со мной не встречаешься?

Я поверить не могла, что осмелилась такое сказать, однако мне казалось, что мы с Джорданом достаточно близки для подобных разговоров.

– О, я бы с радостью. Но мне уже кое-кто нравится. И тебе, кажется, тоже.

Джейн Остин обязательно полюбила бы Джордана Хантера. Я вот его точно любила. Мне стало интересно, кому так повезло с Джорданом. Наверняка они прекрасная пара.

Я положила голову Джордану на плечо. Мы до неприличия крепко прижались друг к другу, но Джордан был моим другом, и мне сейчас нужно было чье-то плечо. Мы продолжали покачиваться в такт музыке.

Как и на всех школьных дискотеках, вскоре диджей объявил последнюю песню, а потом включил свет – мол, танцы окончены. Я села в машину с Фостером и обильно надушенной Гвин и с тяжелым сердцем повезла их к дому Эзры. Фостер показывал путь, и через некоторое время мы были у цели. Припарковаться было негде, так что я не заглушала мотор, пока Гвин поднимала многочисленные юбки своего платья и искала на заднем сиденье сумочку.

– Она в виде кексика. И сверкает, – пояснила она. – Я же была с ней в спортзале, да, Фостер? Ты же видел?

Я не услышала ответ Фостера, потому что внимательно разглядывала дом Эзры. Или, вернее, большую цветущую лужайку, высокие дубы и кирпичную дорожку, которая вела к чудовищно огромному дому.

Выглядел он великолепно. Такой дом заслуживал многословных описаний, но ничего подходящего не приходило в голову. Я думала лишь об одном: как человек может быть таким богатым и ничем этого не выдавать?

– Мама с папой просили вернуться к двенадцати, – сказала я Фостеру, когда Гвин наконец нашла свой расшитый пайетками кекс и совладала с платьем. – Выходите без пятнадцати. Не хочу парковаться.

– Как скажешь! – ответил Фостер, помахал мне на прощание и повел Гвин по кирпичной дорожке к дому.

Я не поехала домой. Мне не хотелось проводить там всего два часа, а потом возвращаться, поэтому я зашла в дайнер, купила себе молочный коктейль и села читать Джейн Остин. Прямо картина Эдварда Хоппера[37]. Роскошная жизнь Левон Теннисон.

В назначенное время я вернулась к дому Эзры и стала ждать Фостера. Без десяти двенадцать. Без пяти. Я дважды позвонила ему, но тут была плохая связь.

Я вздохнула и поехала искать место для парковки. Не знала, что еще делать. Фостер, видимо, там разошелся, а если мы вернемся домой слишком поздно, это моя задница будет в огне.

Я понуро побрела на задний двор. Мне казалось, что это ужасное решение и все меня осудят. Но на самом деле на меня никто и не взглянул. Никто не таращился, не показывал на меня пальцем и даже ничего не говорил, но легче мне от этого не стало. Я с головой погрузилась в бездонное и беспощадное море стыда, знакомое любому школьнику: я пришла на вечеринку без спроса. Хотя, наверное, это не важно, ведь я просто хочу забрать Фостера. Да и к тому же формально меня все-таки пригласили. Впрочем, приглашение, вероятно, уже недействительно после того разговора в раздевалке, когда я на корню убила возможность пойти на бал с Эзрой.

«Не попадайся никому на глаза», – думала я. Не смотрите на меня. Не говорите со мной. Я просто найду Фостера, уеду и в жизни не упомяну этот вечер. Даже платье свое сожгу для надежности.

– Девон!

Да блин. От толпы отделился прирожденный лайнбекер Марти Энгельсон. Он подбежал и заключил меня в объятия, приподняв над землей. Поставив меня на место, он широко улыбнулся. Марти был пьян и очень счастлив.

– Девон! – еще раз воскликнул он, и я поежилась. – Малышка! Где ты была?

– Я приехала за Фостером.

Он схватил меня за руку:

– Пойдем пообщаемся с ребятами. Все по тебе скучали.

– Мне правда нужно домой.

– У тебя сегодня был тур по вечеринкам? Говорят, в отеле неподалеку отпадная тусовка. Мы потом как раз туда собираемся. Но и к Эзре надо было заглянуть – тут тоже хорошо. Правда, было бы еще лучше, если б он, блин, пустил нас в дом. У Эзры слишком много правил. И тут даже нет пива. Вообще никакого алкоголя. Обалдеть просто. – Марти наклонился ко мне и продолжил заплетающимся языком: – Многие напились еще до того, как прийти сюда. И кстати, остерегайся Джордана, он у тебя обязательно отнимет ключи от тачки.

Я постаралась как можно быстрее отделаться от Марти, бросив ему:

– Да-да, хорошо, спасибо.

Потом я снова опустила глаза и продолжила пробираться сквозь толпу, крепко зажав в руке телефон. Опять позвонила Фостеру, но сигнал по-прежнему отсутствовал.

Бродя в поисках Фостера (или хотя бы места, где ловит связь), я осматривалась вокруг. Крыльцо было украшено гирляндами, а середину заднего двора занимал огромный бассейн. Подсветка была включена, и от поверхности воды поднимались мягкие облака пара. Там и тут стояли кулеры с газировкой, высились стопки пластиковых стаканчиков. Все вокруг были одеты в яркие вечерние наряды, музыка играла на приемлемой громкости (я оценила это по достоинству), и отовсюду раздавались радостные возгласы преимущественно трезвых веселящихся людей.

Нежные облака пара над бассейном быстро развеялись: кто-то сиганул в воду, увлекая за собой еще нескольких человек. Народ одобрительно зашумел. За общей возней было сложно различить силуэты в бассейне, но одного человека я сразу узнала. Это был Эзра. Я удивилась. Никогда бы не подумала, что в его привычках прыгать в воду с разбега. Я в очередной раз стала искать глазами Фостера и постаралась не думать об Эзре.