До и после - Эмма Миллс

Матч состоялся днем, перед балом. Мы традиционно играли с нашим давним соперником – командой школы Прайори. Ребята из Темпл-Стерлинга победили, как и в прошлом году, и это задало хороший настрой на весь вечер. Я понимала, что Фостер ждет не дождется танцев. А я вот не горела желанием быть его личным водителем. Но, судя по всему, большее меня сегодня не ждало.

Вечером я достала из шкафа платье и положила его на кровать. Я даже вытащила из коробки новые балетки (на которые была скидка 60 процентов!) и поставила их на пол под платьем.

– Ты же все равно пойдешь, правда?

Я обернулась и увидела в дверях Фостера.

– Просто отвезу вас с Гвин. Не очень хочу идти.

– И что, наденешь платье только для того, чтобы отвезти нас с Гвин?

Нет.

Я схватила платье в охапку, повесила его обратно в шкаф и решительно захлопнула дверцу.

– Ну прекращай. – Фостер зашел в комнату, присел на краешек кровати и поднял балетки с пола. – Там будет весело. И это твой последний вечер встречи выпускников. Разве ты хочешь его пропустить?

Я и правда не хотела. Или хотела? Не сказала бы, что прежде воспринимала эти вечера как-то по-особенному. Туфли почти всегда натирали ноги, музыка играла слишком громко, но зато у меня была возможность танцевать с Кэсом в обнимку и обмениваться с ним шутками по поводу нарядов общих знакомых.

И вдруг мне очень захотелось туда пойти. Разве потому, что у меня нет пары, я не могу сходить на бал? Я что, не пойду только из-за того, что мы с Эзрой не идем вместе? Да я и одна прекрасно проведу время.

Фостер ушел переодеваться, я влезла в платье, и мы поехали забирать Гвин.

Как и всегда на вечерах встречи выпускников, спортзал украсили гирляндами, уставили складными стульями, а пол от царапин застелили брезентом. Скоро кто-то обязательно начнет танцевать конгу, задерет этот брезент, и все постоянно будут об него спотыкаться.

Народу было полно. Фостер и Гвин пошли к сверстникам, а я осталась выискивать в толпе знакомые лица. Из ниоткуда появилась Рейчел Вудсон с огромной камерой в руках. Она была одета с иголочки, и из ее прически не выбивалось ни волоска. Рейчел потрясла фотоаппаратом у меня перед носом:

– Как насчет снимка для ежегодника?

– Э-э…

Лучше не надо.

– Да ладно тебе. – Она приготовилась фотографировать. – Улыбочку!

Я натянуто улыбнулась, и меня до звездочек в глазах ослепило вспышкой.

– Спасибо, ты лучше всех! – Рейчел Вудсон исчезла.

Честное слово, зрение ко мне вернулось только через пару поп-баллад (похожих как две капли воды). Лишь присев на складной стульчик у стены, я наконец смогла осмотреться.

Едва я пришла в себя, толпа расступилась, и я увидела их. На Линдси Реншоу было кремовое платье из нежного струящегося материала. Не знаю, где она его купила, но явно не на распродаже в супермаркете. Линдси уверенно стояла на высоких каблуках, а на спину ниспадали блестящие локоны. Она была прекрасна, и все это знали. Я в том числе. В мире полно симпатичных людей, но по-настоящему красивые встречаются очень редко. Она будто сияла тем светом, которого не было во всех остальных. Это сияние нельзя купить или подделать.

Они не танцевали, но стояли совсем рядом, чтобы лучше слышать друг друга за громкой музыкой. На нем был черный костюм и тонкий черный галстук, а под расстегнутым пиджаком виднелась хрустящая белая рубашка. Он склонил голову и слушал, как Линдси шепчет ему что-то на ухо.

У меня в животе все перевернулось. Это был Эзра Линли. Он выглядел… великолепно. Они великолепно смотрелись вместе.

Не помня себя, я встала, пошла в туалет и закрылась в последней кабинке. Я достала телефон и решила кому-нибудь позвонить. Но кому? И что сказать-то? Хотелось с кем-нибудь поделиться этим неприятным сюрпризом, но делиться было не с кем.

В конце концов я вышла из кабинки, уселась на ступеньки, которые вели в спортзал, достала из сумочки книгу и уставилась в нее, хотя буквы даже не складывались в слова.

Да, это было неприятно и – пусть из-за гордости я и не хотела этого признавать – очень больно. Я-то решила, будто Эзра не пойдет на бал, утешая себя глупой надеждой, что он не хочет идти ни с кем, кроме меня. Однако с ним пошла Линдси. Она в очередной раз связалась с человеком, на которого у меня были виды.

Хотя можно ли считать, что у меня были виды на Эзру? Джейн Остин напомнила бы мне, что между нами не было никакой договоренности. Он не говорил, что я ему нравлюсь. Правда, иногда мне казалось, что его взгляд красноречивее любых слов.

– Лев?

Где бы я ни находилась, Фостер был тут как тут. Он присел рядом, и я закрыла книгу.

– Шумно тут, да? – сказал он. – И жарко.

– Обычное дело для школьного бала.

Я бросила на Фостера быстрый взгляд. Сегодня он казался другим человеком. И дело не в костюме, стрижке или телосложении, а в выражении лица. Тот Фостер, который переехал к нам в начале лета, выглядел… опустошенным. А внутри этого, сегодняшнего Фостера кипела жизнь.

– Гвин вроде милая, – добавила я через пару мгновений.

– Ага, только в ее гребаном имени не помешало бы букву «и» заменить на «е».

Я оглянулась на парковку.

– Не разговаривай, как они.

– Кто?

– Мальчишки-футболисты.

– Хочешь, чтобы я разговаривал как будущие прогрессивные ученые? – Он изменил голос: – Благодаря необычному выбору гласной таинственное имя «Гвин» бросает вызов устоявшимся языковым нормам.

Я искренне рассмеялась:

– Да просто говори как Фостер.

Он пожал плечами и сказал:

– Я скучаю по Марабелль.

– А почему ты ее не пригласил?

– Она бы не пошла. Сказала бы, что не может быть моей парой без ребеночка, а ребеночку еще рановато ходить на дискотеки.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что так она и сказала, – сконфуженно улыбнулся Фостер.

– О, мне очень жаль.

Он снова пожал плечами, но уже несколько вяло.

– Ну, по крайней мере, у меня есть Гвин. Она… ничего.

Я улыбнулась. Такой он прямодушный.

– Она, кстати… Она очень хочет пойти на вечеринку к Эзре. После бала.

Я совсем забыла. Из-за своего эгоизма я решила, что Эзра передумал устраивать вечеринку.

– И?

– И… Думаю, мы с ней сходим туда.

– То есть я должна вас отвезти?

– И ты приходи. Все вместе пойдем.

– С чего бы мне идти на вечеринку к этому говнюку?

На этот раз Фостер не стал со мной спорить. Однако на его лице отразилась борьба эмоций. Я поняла его без слов и глубоко вздохнула.