1941. Время кровавых псов - Александр Золотько

– И что мне сказать людям? – угрюмо спросил лейтенант.

Сличенко вздохнул:

– Скажи, что я вас отпустил. Что вы немного пошумите, уничтожите технику и уйдете к нашим. Скажи, что от реки до линии фронта десять километров… лучше – двенадцать с половиной, некруглые числа вызывают больше доверия. Если кто-то начнет умничать – дай в зубы или пусти пулю в лоб, есть у тебя такое право. Самому слабо – отправь умника ко мне, я справлюсь и одной рукой… Если это ты скис – застрелись сам. Или попроси товарища. Вон, твой приятель Симагин тебе поможет. Правда, Симагин?

Лейтенант Симагин не ответил.

– Значит, так. – Сличенко демонстративно поднес свое запястье к фонарю и посмотрел на часы. – Через пятнадцать минут ты должен выступать. Обсуждение закончено, всем разойтись.

Сличенко выключил фонарь. Сразу стало темно, люди, сидевшие рядом вдруг исчезли, растворились в темноте.

– Я сказал – разойтись, – повторил Сличенко.

Люди встали и молча разошлись.

– Мордасов, останься, – тихо сказал капитан.

– Да. – Мордасов снова присел на корточки, скрипнули сапоги. – Слушаю, товарищ капитан.

– Леша… – голос Сличенко стал совсем другим – виноватым, что ли. – Ты прости за то, что я на тебя…

– Ничего, – сказал Мордасов.

– Пойми, мне некого туда послать. Ты – лучший. Только ты сможешь вывести машины в нужную точку в темноте и с первого залпа, без пристрелки, накрыть мост и станцию. У тебя снарядов на четыре залпа. Первый залп – с ходу, установки заряжены, двигаешься не быстрее тридцати километров в час, дорога плохая, больше не получится. Немцы тебя засекут сразу и сразу попытаются уничтожить или захватить. Лучше, если попытаются захватить, у тебя будет время перезарядиться. Если откроют огонь на поражение или вызовут авиацию – стреляй, пока сможешь. Накроется одна установка, две – все равно лупишь из того, что осталось. Мост и станция. С твоей позиции ты все увидишь своими глазами. Промажешь первым залпом – сможешь скорректировать огонь. Я на тебя надеюсь, Леша… Иначе мы не прорвемся к цели. Понимаешь? Нужно, чтобы ты шумнул. Нужно, чтобы немцы поверили, что батарея уничтожена. Тогда я завтра смогу прорваться вот сюда… – Сличенко включил фонарь и показал пальцем на карте, куда именно он должен прорваться. – Другого варианта нет, Леша… Понимаешь?

– Понимаю, – ответил лейтенант. – Я сам без разговора пойду, но что я скажу людям?

– То и скажи.

– О прорыве к своим?

– Конечно. Те, кто выживут, смогут уйти. Во всяком случае, есть не нулевой шанс, так что, Леша, держись. – Сличенко протянул руку, лейтенант ее пожал и встал. – Пришли ко мне командира танкистов.

Сличенко выключил фонарик.

Егоров подождал, пока лейтенант уйдет, только после этого задал вопрос.

– Вы ему соврали? – спросил Егоров. – Вы всем соврали?

– Только ему, – ответил Сличенко глухо. – Остальным просто ничего пока не сказал.

– Куда там вы должны прорваться? – спросил Егоров.

– Какая разница? – усталым голосом ответил Сличенко. – К узловой станции западнее этого железнодорожного моста…

– А на самом деле?

– Вы чем-то лучше других? – осведомился Сличенко, включил фонарь и направил луч в лицо военинженера.

Тот отвернулся.

– Вы все узнаете в свое время, – сказал Сличенко и выключил фонарь. – Вовремя все узнаете.

– Товарищ капитан! – прозвучало из темноты.

– Танкист? – обрадовался Сличенко. – Ну, слава богу, хоть один нормальный вояка. Присаживайся.

Темная фигура вынырнула из темноты и села справа от Егорова. Запахло бензином и дымом.

– Машины функционируют?

– Нормально, – сказал танкист.

– Взрывчатку погрузили в танки?

– По сто килограммов. Детонаторы поставил. Шнуры на полторы минуты, вполне успею уйти.

– Танков не жалко?

– Жалко. Что, можно их не взрывать, раз такое дело? – спросил танкист и засмеялся. – Я сейчас не о танках думаю, а о том, чтобы до моста доехать, на снаряд не нарваться. Броня у нас – слезы одни. Хватит какой-нибудь ерунды, чтобы взрывчатка рванула. Вот немцы удивятся!

– Значит, нужно что? – спросил капитан и сам ответил: – Танки должны идти не рядом друг с другом и от колонны держаться подальше. Когда установки развернутся, сразу двигайся вперед, к мосту. Только не слишком прытко, под залп не попади. Вот когда установки отстреляются… Думаю, больше трех залпов им сделать не дадут. Но охрану возле моста и зенитки там же Мордасов подавит. Вот тогда…

– Все будет нормально, – сказал танкист. – Рванем мы этот мост, не сомневайтесь.

– Верю, – веско, уверенно произнес Сличенко. – Мне повезло, что встретил тебя на шоссе. Иначе мы моста не завалим. У нас снаряды фугасные, настил спалим, живую силу и машины порвем в клочья, а вот железнодорожный мост в лучшем случае поцарапаем. А сто килограммов тротила…

– Двести килограммов, товарищ капитан, – сказал танкист. – Я оба танка туда доведу, как обещал.

Из темноты послышался звук автомобильных двигателей.

– Мне пора. – Танкист пожал руку капитану и ушел.

– Значит, этот уверен, что мы должны уничтожить мост, – тихо сказал Егоров. – Ему о маневре и ударе по станции вы не говорили…

– Он действительно должен уничтожить мост.

– И взрыв двухсот килограммов взрывчатки на мосту, на железнодорожном клепаном мосту, по-вашему, этот мост уничтожит? Вы на самом деле настолько плохо разбираетесь во взрывном деле?

– А почему бы нет? Танки станут на среднем пролете, подальше от берегов… – Взревели моторы танков. – Ладно, что тут спорить – ушли. Уже ушли. Хотите закурить? У меня есть «Казбек».

– Давайте. – Егоров на ощупь нашел предложенную папиросу, достал свои спички, дал сначала прикурить капитану, потом прикурил сам.

Сличенко посветил фонарем на часы. Оглянулся в темноту, окликнул дежурного. Приказал собрать всех командиров.

– Вы бы хоть подождали, когда колонна уйдет, – сказал Егоров.

– Некогда. У нас нет времени.

– Новая история для личного состава?

– А вы полагаете, что если кто-то из тех, что уцелеет возле моста, попадет к немцам, то будет молчать о нас? Не приведет сюда? Людям свойственно бороться за жизнь. Или выкупать ее. Это нужно учитывать.

Когда командиры снова собрались, капитан заговорил четко, по-деловому, будто только что не уговаривал лейтенанта Мордасова по-отечески. Голос теперь звучал холодно и строго.

– Немедленно поднять личный состав, подготовить машины к ночному маршу по лесу. Ящики со снарядами закрепить, канистры на заправщике закрепить. Если хоть что-то стукнет или выпадет – у меня рука не дрогнет. Уходим в полночь. За собой можно не прибирать. О готовности к маршу доложить в двадцать три пятьдесят. Вольно, разойдись.