Нарцисс в цепях - Лорел Гамильтон

— Нет, — сказала я, едва пропихнув это слово вперехваченное спазмом горло, но смогла повторить: — Нет.

Он подступил ко мне, прижав скользкую твердость к моей руке.Он пытался распрямить мои пальцы, держащие полотенце, но я держалась, какутопающий за соломинку.

— Тронь меня, Анита, возьми в ладони.

— Нет.

— Я знаю, что тебе хочется. Я это чую. — Он водилнадо мной головой, вдохи и выдохи ощущались на мокрой коже. — Ячувствую. — Он снова провел ладонями по моим голым рукам, по плечам, ниже,к грудям, но остановился, не дойдя до них. — Я ощущаю на вкус.

Он медленно лизнул меня в щеку. Я задрожала и хотелаотступить, но будто примерзла к месту. Не могла двинуться.

Я обрела голос — слабый, трясущийся, но свой. Руками явцепилась в собственное тело, потому что знала: стоит мне до него дотронуться —и быть беде.

— Я так не делаю, Мика. Ты — чужой мне, а я с чужимиэтого не делаю.

— Мы не можем быть чужими. Я — твой Нимир-Радж, ты —моя Нимир-Ра. Я не чужой тебе.

Он целовал меня уже в шею, нежно покусывая, и у меняподогнулись колени. Он вернулся опять к губам, и когда он поцеловал меня, яощутила вкус мыла на его коже. Тело его, прижатое к моему, настолько близко,что если я открою ладонь, я могу его схватить, ошеломляло. Я поняла, что этобольше, чем секс. Я хотела снова пить от него, но не зубами на этот раз, ателом, хотела впивать его энергию через кожу, прижатую к нему. Хотела этого доневозможности.

Его руки скользнули на мои груди, покрывая их мылом, онистали скользкими, а соски уже тугими и твердыми. Мои руки охватили его талию,давлением тела удерживая полотенце на месте. Мика шевелился, и грудь его такскользко, так гладко терлась о мою...

Он стал отступать, не выпуская меня из кольца своих рук,ведя нас обоих снова к воде. Я повела руками по скользкой твердости его спины,ниже, до опасного ниже. Будто я хотела каждым дюймом себя прижаться к нему,обернуться его телом, как простыней, и пить, впивать порами кожи.

Я открыла связь с Жан-Клодом, и оказалось, что он сидит иждет, терпеливо ждет. Я позвала на помощь, и издали услышала в голове егоголос:

— Единственное, что я могу, ma petite,этоконтролировать собственные аппетиты, а свои ты должна контролировать сама.

— Что со мной происходит?

Пока я спрашивала, Мика отодвинулся на долю дюйма, иполотенце соскользнуло вниз. Он быстро придвинулся вновь, он прижимался к моемупаху, к животу, и это было настолько дежа-вю, что я тихо застонала.

Жан-Клод поднял глаза, и я знала, что он видит, чтопроисходит с Микой, что мысленно Он ощущает, будто это его руки скользят понамыленной глади. Моя ладонь обернулась вокруг тугой твердости Мики. Онполуприпал ко мне, и я его ласкала, и знала, что это не я хотела его тронуть,это Жан-Клод хотел знать, каково оно на ощупь. Он отпрянул от меня настолько,что я смогла убрать руку, но дело было сделано. Мика тянул меня под воду,теперь как никогда уверенный, что я скажу да.

Голос Жан-Клода у меня в голове:

— Ты можешь питаться его похотью, но цена за это та,что ты будешь до смерти желать этой похоти, этого секса. Это обоюдоострый меч —быть инкубом. Лезвие меча, по которому я ходил столетиями.

— Помоги!

— Не могу. Ты сама должна с этим справиться. Либо тыпокоришь это себе, либо оно тебя покорит. Ты видела, что было только что, когдая вмешался. Поскольку я запретил себе питаться телом — я знал, что ты этого неодобришь, и потому не стал. А оказаться в твоем теле, когда ты его трогаешь,когда ты пьешь его силу — это будет конец мне. Я жажду тебя сильнее, чем тыкогда-либо жаждала мужчину, что сейчас в твоих объятиях. Я хотел взять твоетело единственным способом, который был мне доступен. Питаться от секса, а неот жилы. Но я знал, что это напугает тебя сильнее крови.

Мика повернул меня к стене, положил мои руки на кафель,прижавшись ко мне сзади. Голос Жан-Клода тихо звучал, еще интимнее, чемприкосновения Мики:

— Я не знал, что ты переймешь у меня этого демона, mapetite,и ничем не могу тебя убедить, что не знал. Я это знаю. Я жду здесь, покаты кончишь бороться с демоном, каков бы ни был исход борьбы.

И он закрылся от меня, спрятался, чтобы не чувствовать, чтопроисходит, чтобы оставить меня наедине с моим выбором, если я еще способнавыбирать.

Я обнаружила, что голос у меня все-таки есть.

— Мика, не надо, пожалуйста, не надо!

Он лизнул меня сзади в шею, и я затрепетала, прижатая к мокройстене.

— Мика, не надо, я без контрацептивов. —Наконец-то ясная мысль.

Он чуть прикусил мне шею сзади.

— Я уже два года как снял у себя эти проблемы. Со мнойбезопасно, Анита.

— Мика, не надо, пожалуйста!

Он прикусил сильнее, чуть-чуть только не пустив кровь, итело мое обмякло и успокоилось. Будто он перебросил выключатель, о котором я незнала. И когда он вдавился ко мне внутрь, он был скользкий, и я каким-тообразом знала, что, пока я отвлеклась на Жан-Клода, он облил себя еще мылом,чтобы войти гладко и легко.

Он прижал меня к стене и входил, вскальзывал, дюйм за тугимдюймом. Дело не в том, что он был такой же длинный, как и широкий — нет, такойширокий, что даже с мылом он входил в меня на грани боли.

Он вталкивался, пока не вошел почти весь, и дошел до упора.И тогда он начал выходить — медленно, о, как медленно! И снова внутрь,медленно, все еще проталкиваясь, раздвигая, освобождая себе место. Я стояла,прижатая к стене, пассивная, недвижная. Это было совсем на меня не похоже. Я вовремя секса шевелюсь. Но мне не хотелось шевелиться, не хотелосьостанавливаться, и не было мыслей, было только ощущение его — внутрь и наружу.Я уже была не такая тугая, и мыло сменилось моей собственной влагой, и он сталдвигаться плавнее — внутрь и наружу. Он был нежный, но такой большой, что даженежность казалась огромной силой. Он дошел до дна моего тела. Размер у него былтакой, что можно испугаться, но когда я сообразила, что мне не больно, на самомделе — чудесно, та часть моей психики, где еще жил здравый рассудок, мысли омерах безопасности, успокоилась и замолчала. Весь контроль был отброшен. Мне ненужен был секс — он только средство достижения цели. Я хотела пить силу. Яхотела есть его похоть, пить его жар, купаться в его энергии. От этой мысли ятихо застонала.

Мика оперся на стену, тело его полностью прижало меня, и онначал искать ритм, так же нежно, но быстрее. Он был очень осторожен со мной, ая не хотела осторожности.

— Сильнее, — произнес голос, не до конца похожийна мой.

— Больно будет, если сильнее, — выдохнул он сквозьстиснутые зубы.

— Попробуй.