Кошка Белого Графа - Кира Калинина

Ну хорошо. Вы сами этого хотели…

Вот тебе! Вот! Получай!

Бантик так и заплясал под моим лапами.

Кайса довольно хихикая, дернула веревочку туда-сюда, а потом вскинула вверх.

Что? Думаешь, не поймаю?

Я могла схватить этот несчастный бантик одной левой, но сделала вид, что промахнулась. Потому что мне понравилось! Отталкиваться от дивана, от пола, застеленного тонким ковром… Подбрасывать себя в высоту, насколько хватит сил, изгибаться и переворачиваться в воздухе не хуже балаганных акробатов — и точно собравшись, приземляться на лапы.

Этого мне и не хватало, это мне и было нужно! Отвлечься, раззадориться, забыться в азартной забаве, дать выход всем тревогам, страхам и обидам, выложиться в погоне за простой и понятной целью, довести себя до изнеможения тела и чувств. С удовольствием видеть, как все побросали свои дела и смотрят — даже у грозной графини глаза заблестели. В последний момент рвануться что есть мочи, сцапать когтями потрепанный бантик и шмякнуться с ним на пол. Потом вцепиться всеми четырьмя лапами и измочалить вдрызг под беспомощные восклицания Кайсы:

— Белка! Белка! Отдай!

— Оставьте, Кайса, — вмешалась графиня. — Она заслужила.

Я навалилась на бантик грудью, упиваясь иррациональным, но сладким чувством победы.

Граф Даниш, боги, Храм Всех Богов — все это будет потом. А сейчас, сию минуту мне — хорошо!

Камелия вернулась через полтора часа — печальной и погруженной в себя. Потребовала ванну, а потом урок эйланского.

Графиня Виртен, как всегда, попыталась ее отговорить:

— Вам надо готовиться к въезду в Альготу и встрече с его величеством…

— Успеется, — отмахнулась принцесса. — Извольте позвать кавалера Джеруча.

А сама осталась ждать в комнатке между гостиной и спальней. Стояла у окна, кутаясь в кашемировую шаль и глядя, как серебрится под луной храмовый сад. Граф был прав — в воздухе не веяло ни скорой метелью, ни большой стужей. Зима наконец-то сжалилась над вайнорцами.

Я вскочила на подоконник, и Камелия погрузила холодные пальцы в мех на моем загривке. Лицо, отраженное в темном стекле, казалось безмятежным, но я чуяла, как часто билась кровь в ее жилах, выдавая волнение.

Когда отворилась дверь, принцесса встрепенулась — и тут же застыла. Даже человеческое ухо не спутает упругую поступь молодого воина с шагами пожилого царедворца, пусть и вполне бодрыми. Шаль стекла с плеча Камелии и упала на пол.

— Дядя…

Герцог Клогг-Скрапп прикрыл за собой дверь и, подойдя к принцессе, взял ее за плечи:

— Ками, девочка, я тебя понимаю. Но это опасно.

— Что опасного в уроке эйланского? — она улыбнулась с деланным недоумением.

Герцог покачал головой.

— Здесь полно ригонцев. Граф Скадлик. Ригонские гвардейцы. Маги. Прислуга. Все они не слепцы.

Дядя и племянница сели на козетку так близко, что даже мне было бы трудно втиснуться между ними.

— Ками, прошу тебя. Я и так сделал все, что мог.

— Знаю, дядя, — улыбка принцессы стала горькой. — Ты желаешь блага Вайнору и добра мне. Возможно, однажды я пойму, что ты был прав… Но сейчас я задыхаюсь. Все, что я прошу: дай мне вздохнуть полной грудью. Может быть, в последний раз.

— Девочка моя, будь благоразумна, — на сухощавом лице герцога было написано сочувствие, но уступать он не собирался.

— Я так благоразумна, что скулы сводит! Дядя, пожалуйста, не заставляй меня снова прибегать к шантажу… Думаешь, я не знаю, зачем на самом деле нужен этот амулет? — принцесса неприязненно коснулась своей груди. — Я нашла в книгах.

— Ками…

— Я все понимаю, дядя, и поступлю, как должна. Но ты знаешь, на что обрекаешь меня…

Герцог нахмурился и отвел глаза.

— Хорошо. Только, пожалуйста, заклинаю тебя Небером и всеми светлыми богами, не делай глупостей!

— Какие глупости? — принцесса нервно рассмеялась. — Мы же поклялись на мече. И даже если бы захотели…

Она умолкла. Некоторое время они с герцогом смотрели друг на друга. Потом Клогг-Скрапп коротко кивнул и вышел.

Я спрыгнула с подоконника и, наступив лапой на шаль, сообщила:

— Вы уронили, ваше высочество.

Получилось, как всегда, "мяу".

— Спасибо, Белка, — ответила Камелия рассеянно.

Секретарь прибыл через четверть часа, готовый служить своей госпоже. Одет с иголочки, собран, в руках книги для чтения и бумаги для письма. Темный взгляд обшарил пустые комнаты — ни свиты, ни прислуги, только кошка, дремлющая в кресле. И обратился к принцессе, вспыхнув пожаром.

Она метнулась навстречу. Тонкие руки обхватили спину в темно-сером сюртуке, светловолосая головка склонилась к мужскому плечу, и кавалер, помедлив, обнял принцессу в ответ. Они стояли, зажмурившись, словно от боли, и не говоря ни слова. Только крепче сжимали объятья — лед и пламя, вросшие друг в друга. Казалось, никакая сила не могла разорвать их единства.

Джеруч трогал губами ее волосы, шепча что-то по-эйлански с горячей нежностью. Она так же тихо отвечала на смеси эйланского и вайнорского и тянулась к нему, встав на цыпочки. А потом они целовались — с ожесточенной страстью приговоренных к казни.

Я не знала, куда деть глаза. Одно дело чуточку подглядеть в окно — это почти как спектакль на сцене, и совсем другое, когда прямо перед тобой, вот так, откровенно, не стесняясь… Не зная, что есть, кого стесняться…

Я не выдержала и сбежала в спальню.

Это было ошибкой. Немного погодя Камелия и Джеруч вошли сюда же и заперли дверь. Волосы принцессы были распущены, платье в беспорядке, кавалер лишился сюртука, распахнутый ворот сорочки открывал золотисто-смуглую грудь.

Все-таки эйланцы — красивый народ. Сейчас, распаленный любовной горячкой, Джеруч как никогда напоминал своих воинственных предков. Но и Камелия больше не походила на снежного духа. Ее глаза сверкали, на щеках пламенел румянец, нацелованные губы стали яркими и сочными. Словно нежный и робкий бутон распустился в прекрасный цветок, оправдывая данное ей имя.

Нишу, в которой стояла кровать, наполовину загораживала ширма, и из-под туалетного столика у окна мне было мало что видно. Но от вздохов, стонов и шороха сбрасываемых одежд было жарко, стыдно — и страшно. Если принцесса узнает, что я человек, если хотя бы догадается…

Свен, Свяна, это по вашей части! Дайте мне срочно провалиться сквозь землю!

Боги молчали.

Осталось крепко зажмуриться и укрыться хвостом.

О плотской стороне любви я была осведомлена куда больше, чем полагается незамужней девушке, и знала, что двое могут доставить друг другу удовольствие не только тем способом, от которого бывают дети. Я не смотрела — но все слышала. Звуки страсти. Нежности и признания, которые любовники шептали, мешая вайнорские слова с эйланскими. Скоро стало ясно: у Альрика не будет оснований упрекнуть свою королеву…