Хроника смертельной весны - Юлия Терехова

— «Il vettore», По-итальянски означает «перевозчик». Уж не знаю, что они там перевозят, но ни у нас, ни в Интерполе на них ничего нет.

— Перевозчик… перевозчик…

— Ты слышал о них?

— Мелькнуло смутное воспоминание. Не знаю, есть ли связь. Я тогда еще старлеем был. Расследовали ограбление народного артиста СССР — Михаила Жукова — помнишь такого?

Еще бы Виктор не помнил — знаменитый актер, харизматичный и брутальный, игравший героев и военачальников.

— Ну так вот…

лето 1977 года, Москва, ул. Горького

— Вот предварительный список украденного, — старший лейтенант Лежава протянул следователю листок бумаги. Тот пробежал его глазами:

— Так… «Натюрморт с ананасом», неизвестный голландский художник, канделябр серебряный тройной… подсвечники бронзовые одинарные две штуки… магнитофон кассетный «Panasonic» производства Япония… бриллиантовый парюр… Что такое парюр?..

— Комплект украшений, — всхлипнула хозяйка — Нелли Петровна Жукова, супруга народного артиста, по виду — настоящая грандесса, полная, величавая, с пышной прической из выбеленных густых волос. — Кольцо, серьги и браслет. Антикварная вещь. Мне Мишенька подарил на серебряную свадьбу.

Мишенька стоял рядом и печально кивал крупной львиной головой.

— Понятно, — следователь Чумак грустно вздохнул. Кража у народного артиста сулила большие неприятности. Совсем скоро начнутся звонки сверху, вызовы к начальству и неприкрытые угрозы сослать «на землю» в случае, если следователь по мановению вышестоящего перста не найдет все похищенное и «нажитое непосильным трудом». Но все эти «приятности» еще маячили в обозримой перспективе, а пока Чумак продолжил изучать длинный список. «Надо будет его разбить на группы, — подумал он. — Украшения, произведения искусства, техника… А что это?..»

— Что еще за дохоко?

Именитый актер чуть не заплакал: «О-о! Это самый ценный экземпляр моей коллекции — сакральное бронзовое копье».

— Какое копье? — переспросил следователь в недоумении.

— Сакральное… то есть священное… период Яёй[164]… принадлежало самой Химико…

Следователь, разумеется, ни черта не понял, но пометочку себе сделал, чтобы позже ликвидировать пробел в образовании.

— Как оно к вам попало, если не секрет?

— Это что, допрос? — оскорбился Жуков.

— Да упаси бог! — следователь замахал руками. — Но в списке обязательно нужно указать происхождение украденной вещи — ну, чеки, например, из магазина или комиссионки. А здесь, в списке происхождение этого… дохоко… не указано. Так откуда?

Жуков немного успокоился и тяжело вздохнул: — Осенью тридцать девятого я служил на Халхин-голе[165]. Слышали про такой?

— Разумеется, я же учился в школе!

— Я захватил в плен японца, офицера Квантунской армии. Это его копье. Он отдал его мне за то, что я позволил ему учинить сэппуку.

— Что учинить? — переспросил следователь.

— Харакири, — встрял старлей. — Он вспорол себе живот.

— Именно, — кивнул народный. — Не мог пережить позора плена. А копье осталось у меня. Кстати, потом всю войну со мной прошло. Ни одной царапины. Однажды осколком пульнуло — и тот застрял в вещмешке, ударившись о дохоко. Вот, у меня здесь фотография есть…

На цветном снимке следователь увидел узкий кусок позеленевшего металла, смутно напоминающего копье с очень тонким лезвием. А рядом пачку сорокакопеечной «Явы»[166], очевидно, для того, чтобы обозначить размеры копья — сантиметров тридцать пять в длину, может, чуть больше.

— Когда вы обнаружили кражу?

— Я с дачи вернулась сегодня в полдень, дверь открыта, в квартире все вверх дном, — хотя следователь обращался к Жукову, отвечала его супруга, а народный лишь согласно кивал головой.

— Кто знал, что вы на даче?

— Господи, да все знали, и соседи, и друзья! Но и те, и другие — приличные люди, не шушера какая-нибудь.

И это было правдой — в доме на улице Горького простые люди — по выражению мадам Жуковой «шушера» — не жили. Исключительно генералы, дипломаты, директора предприятий и — народные артисты.

— А соседи по даче?

— У нас дача на Николиной горе — знаете, кто там живет?

Следователь знал — примерно тот же контингент, что и на Пешков-стрит. Н-да…

… — Послушай, старлей, я вот что думаю… Ну, цацки, понятное дело, первое, что схватили… Аппаратуру, шмотки фирменные, тоже понятно. А вот зачем вору понадобился кусок ржавого металла? Не думаю, что история древней Японии — невинное хобби квартирного вора.

— Заказ? — сообразил Лежава.

— Не сомневаюсь. Накануне Жуков встречался с каким-то итальянцем. Тот якобы специально приехал, чтобы посмотреть на его коллекцию.

— Что за итальянец?

— Некий Винченцо Росси. Председатель научного исторического общества. Крайне интересовался копьем. Приезжал всего на один день. Жуков договорился встретиться с ним с утра, тот пришел к нему на городскую квартиру. Жуков при нем доставал копье из сейфа. Росси пришел в бешеный восторг, чуть ли не лобызал этот кусок бронзы.

— Ценитель! — усмехнулся Георгий.

— Да, выглядело именно так. Попросил копье продать, предложил несусветную сумму.

— Сколько?.. — старлей выказал живой интерес.

— Десять тысяч долларов.

— Mamma mia! — Лежава рассмеялся.

— Как ты сам понимаешь, Жуков категорически отказался. Даже перепугался.

— Естественно. Валютные операции — вплоть до расстрела.

Росси не настаивал, извинился, попросил разрешения сфотографировать раритет и ушел. Улетел из СССР тем же вечером.

— Это точно, что улетел?

— Справку прислали с пограничного поста в Шереметьево. Улетел, факт!

— Но мог оставить наводку, разве нет? — Георгий поднялся. — Пойду-ка я поспрашиваю у информаторов.