Первый крестовый поход. Зов с Востока - Питер Франкопан

Следует отметить, что в некоторых случаях предпринимались попытки не допустить участия рыцарей в походе на Восток. Родным братьям Понсу, Петеру и Бернару – рыцарям из Мезенка, которые постоянно терроризировали прихожан монастыря Ле-Шаффр в Оверни, с самого начала не позволяли принять участие в походе. Публичные просьбы о прощении за совершенные в прошлом акты насилия не убедили местных монахов, которые направили братьев к епископам городов Манд и Ле-Пюи, чтобы те приняли решение о допуске их к участию в экспедиции. Выслушав обвинения, выдвигаемые против братьев, епископы были «потрясены их жестокостью, тем не менее простили их прегрешения на основании их намерения отправиться в поход на Иерусалим и очевидного раскаяния»{456}. Мало кто был опечален отъездом буйных братьев. Тем не менее тот факт, что церковь пыталась контролировать, кто примет участие в походе, а кто нет, являлся признаком ее растущей уверенности и амбициозности.

Еще одной причиной консолидации власти церкви являлось то, что она предоставляла необходимое финансирование отправлявшимся на Восток. Любое паломничество (с оружием в руках или нет) было дорогостоящим предприятием. Путешествия на большие расстояния требовали больших расходов на провиант, транспорт, вооружение и оснащение. Эти расходы многократно увеличивались в случае необходимости обеспечения отрядов сопровождения. Как мы уже видели на примере Ашара из Монмерля, логичнее всего было обратиться за помощью именно к церкви: монастыри, епископства и церковные приходы часто имели хорошие доходы и могли предоставить необходимые средства. Будучи крупным землевладельцем, церковь была готова дать деньги в долг или приобрести имущество рыцаря. Поэтому, когда Готфрид Бульонский, которому предстояло стать первым королем Иерусалима после его захвата в 1099 году, приступил к поискам денег для участия в походе, он обратился к церкви. Он продал свой участок земли графу Верденскому, а замки в Мосэ, Стенэ и Монфокон-ан-Аргон – епископу Вердена Рише. Другие земельные участки и владения были проданы монастырю в Нивеле. Еще 1500 марок Готфрид получил от епископа Льежского в качестве займа. Конвертировав неликвидные земельные владения в наличные деньги, Готфрид смог получить очень значительную сумму{457}. Сын Вильгельма Завоевателя Роберт, герцог Нормандский, занял огромную сумму в 10 000 марок у своего младшего брата, английского короля Вильгельма II Рыжего. Таким образом, Роберт был избавлен от необходимости продавать свои земли или обращаться к третьим лицам, чтобы собрать необходимые для участия в Крестовом походе деньги{458}.

Несмотря на расходы, опасности и организационные сложности, готовность верующих откликнуться на призыв папы была просто поразительной. Отправиться на Восток готовились мужчины со всех уголков Франции. Самые крупные соединения формировались под командованием Роберта Нормандского, его сводного брата Стефана де Блуа и Раймунда Тулузского. Большие отряды собрали Готфрид Бульонский и его брат Балдуин, а также граф Фландрии Роберт II, в 1093 году унаследовавший престол своего отца.

Присоединиться к экспедиции приняли решение и другие важные персоны. Одной из них был Гуго Великий (граф Вермандуа), брат короля Франции Филиппа I. Видимо, Гуго решился на это зимой 1096 года, став свидетелем лунного затмения: луна окрасилась в кроваво-красный цвет. Гуго истолковал это как знак того, что он должен присоединиться к походу{459}. Участие самого Филиппа I не приветствовалось. Клермонский собор подтвердил отлучение его от церкви в 1095 году по причине адюльтера – он бросил свою жену, потому что она слишком растолстела, и сошелся со смазливой Бертрадой де Монфор – женщиной, о которой, видимо, ни один мужчина не сказал доброго слова, за исключением тех случаев, когда речь шла о ее внешности{460}. По мере того как ажиотаж вокруг похода усиливался, подданные Филиппа I все чаще требовали, чтобы он разъяснил свою позицию. Король созвал приближенных, чтобы обсудить с ними различные варианты действий, и летом 1096 года предложил бросить Бертраду, чтобы вновь заслужить благосклонность Урбана II. Этот шаг Филиппа I был явным признаком того, что попытка папы стать главным авторитетом Западной Европы оказалась успешной{461}. Хотя Филипп I не принял участия в Крестовом походе, его брат Гуго отправился в Иерусалим и представлял в экспедиции королевский дом Франции – это был еще один признак того, что планы папы претворяются в жизнь.

Еще одним «звездным» участником Крестового похода стал Боэмунд. По словам неизвестного автора «Деяний франков», Боэмунд впервые услышал об экспедиции, когда руководил осадой Амальфи в 1096 году, и обратил внимание на мужчин, двигавшихся в направлении портов в южной Италии с криками «Deus vult! Deus vult!» («Так хочет Бог!»). Автор пишет, что «после этого, движимый Святым Духом, Боэмунд приказал изрезать драгоценное покрывало, которое имел при себе, так, что все оно тотчас пошло на кресты. Вокруг него сразу собралась большая часть воинов, которые вели осаду»{462}. Боэмунд и его люди сформировали мощное войско: «Какой глаз мог бы выдержать блеск их нагрудников, шлемов, щитов и копий, сверкающих на ярком солнечном свету?»{463}

Однако действия Боэмунда были не такими уж спонтанными, как говорит источник: приказание, отданное некоему Вильяму Фламменгусу, правой руке Боэмунда в Бари, о продаже нескольких земельных участков в начале 1096 года позволяет сделать вывод о том, что, подобно многим другим, Боэмунд уже искал средства, необходимые для участия в экспедиции{464}. Быстрота, с которой он прекратил осаду Амальфи, поднял своих людей и отправился на Восток, также говорит о том, что все необходимые приготовления были сделаны заранее и не являлись результатом спонтанного решения.