Голосуйте за Цезаря - Питер Джонс

• Победители должны обращаться с побежденными милосердно при условии, что сами побежденные действовали без жестокости и варварства.

• Воевать должны лишь солдаты, включенные в боевые списки.

• Все обещания и договоренности должны неукоснительно исполняться.

Бросается в глаза, что Цицерон считает интересы империи оправданием всех развязанных Римом войн; что самозащита и имперская экспансия являются достаточными мотивами для проведения силовых акций. Такая точка зрения вообще была характерна для всего античного мира. Призывы Цицерона к «милосердию» по отношению к странам и народам, подчинившимся Риму, характеризует имперскую политику как умную и хитрую. Древний Рим насаждал друзей там, где только мог, и эта политика на самом деле была частью его захватнической стратегии.

Вергилий называет имперскую захватническую политику «прощающей поверженных и предупреждающей излишне строптивых». Тем не менее право решать, кто достоин снисхождения, а кто — смерти, Рим оставил за собой. Совсем как Дональд Рамсфельд.

Всем известно, что в условиях реального боя краткость и четкость команд играет наиважнейшую роль. Когда решается вопрос жизни и смерти, тот, кто раньше примет решение, раньше среагирует на изменившиеся условия, тот выиграет битву. Промелькнула информация о том, что во время боев за Иводзиму американские военные тратили на отдачу приказания в среднем 6,2 секунды, тогда как японским командирам (в силу особенностей японского языка) требовалось около 8 секунд. Казалось бы, невелика разница — 1,8 секунды, но, возможно, именно это преимущество вместе с тактическим искусством американцев позволило им одержать важную победу на отдельно взятом островке. Краткость в словесном оформлении своих мыслей, так называемый «лаконизм», — яркая характеристика древних спартанцев, живших в исторической области Древней Греции — Лаконии. В первую очередь спартанцы наводили ужас на своих врагов неукротимым бойцовским духом и невероятной, потрясающей стойкостью. Когда тремстам спартанцам, защищавшим Фермопилы, персы с издевкой и бахвальством сообщили, что небо почернеет от стрел, греки ответили: «Отлично. Значит, мы будем сражаться в тени». Царь спартанцев Агий говорил, что ему безразлично, сколько врагов ему противостоит, важно лишь знать, где они находятся. Даже спартанские женщины не оставались в стороне; известно их напутствие своим сыновьям возвращаться домой «со щитом, а не на щите». Когда один спартанский юноша пожаловался своей матери, что у него чересчур короткий меч, она сказала ему: «Тогда удлини его своим шагом навстречу врагу». Известен самый короткий в истории ответ-комментарий: когда вражеский посланец объявил о том, что его держава вот-вот вторгнется в Лаконию, и если она добьется успеха, то Спарта будет стерта с лица земли. Спартанцы ответили ему: «Если».

Однако не нужно думать, что древние только и мечтали о том, как бы развязать новую бойню. В гомеровской «Илиаде» Парис (укравший у Менелая его жену Елену и спровоцировавший тем самым Троянскую войну) и Менелай пытаются договориться между собой без применения силы, к великой радости и греков, и троянцев. Гомер утверждал, что бог войны Арес (аналог древнеримского Марса) — самый ненавидимый во всем божественном пантеоне; и война повсюду описывается не только эпитетами вроде «мужчины добывают свою славу», но и «течет немало слез». Историк V в. до н. э. Геродот вкладывает в уста разбитого лидийского царя Креза ужасные слова: «Никто не глуп настолько, чтобы предпочесть войну, а не мир. В мирные дни сыновья сжигают своих отцов. Во время войны отцам приходится сжигать своих сыновей».

Перикл так выразил горечь утраты одного афинского юноши, погибшего во время битвы: «Весна в том году ушла навсегда».

Конечно же, зачастую война становилась неизбежностью, особенно когда дело касалось элементарного физического выживания, когда просто не оставалось другого выбора. В этом смысле весьма поучительны характер и результаты Пунических войн — войн Рима со своим заклятым врагом Ганнибалом. Здесь мы видим, насколько важно дать знать врагу, что он уже разгромлен еще до того, как одержана реальная победа. Этот урок британцы уже выучили (в Северной Ирландии, Ираке и Афганистане), а американцы пока только проходят. Когда в 2003 году президент Буш, стоя на палубе линкора «Авраам Линкольн», объявлял о том, что «крупные военные операции в Ираке уже завершены», иракские повстанцы, к несчастью, об этом не знали.

Первая война между Римом и Карфагеном (264-241 гг. до н. э.) разразилась из-за Сицилии и была названа Первой Пунической. Что за странное слово — «Пунический»? Дело в том, что Карфаген изначально был колонией выходцев из Финикии (современный Ливан). Слово «финикийцы» древние греки произносили на свой лад — «phoinikes». В ту пору буквосочетание «ph» читалось как «пх», и потому разбираемое слово произносилось как «пхойникес». Затем это слово романизировалось до «punici», то есть «пуници».

Карфагену не удалось воспользоваться своим преимуществом на море, и Рим превратил Сицилию, Сардинию и Корсику в свои первые провинции за пределами коренной Италии. Собственно, отсюда пошло строительство колоссальной Римской империи. Карфаген смог оправиться от страшного удара за счет богатых месторождений серебра на юге Испании, и в 218 г. до н. э. талантливый и задиристый Ганнибал повел свою армию (вместе с боевыми слонами) через всю Испанию, по долине Роны, через Альпы в Северную Италию.

Ганнибал

Ганнибал не без основания рассчитывал на свою крепкую, опытную армию, своих блестящих, изобретательных полководцев, а также на свою способность разбить римлян у них же дома. Начало было фантастически благоприятным для Ганнибала и ужасающим для римлян. Карфагеняне одержали победу при Требии (218 г. до н. э.), Тразимене (217 г. до н. э.) и наиболее ощутимую при Каннах (216 г. дон. э.). После таких викторий Ганнибал имел все основания дожидаться полной римской капитуляции.

Римляне, тем не менее, побежденными себя не считали и потому принялись с удвоенной энергией собирать деньги и силы для реванша. Они самым серьезным образом проанализировали тактику войск Ганнибала и сделали выводы. Римляне подметили, что карфагеняне, соприкоснувшись с противником на передовой, тотчас же отступают назад, как бы заманивая его на менее выгодные для него рубежи; что основным направлением своего удара они всегда считают фланги противника. Ну, а главный вывод, который сделали римляне, заключался в том, что наилучший способ вести дела с Ганнибалом — остерегаться его, укреплять свои легионы, не допуская, одновременно, усиления опасного противника.

Прежде всего римляне обрушили репрессии на те италийские области, которые симпатизировали Ганнибалу и по сути являлись предателями (с римской точки зрения). Наиболее успешным, на мой взгляд, решением было дать бой карфагенянам там, где сам Ганнибал отсутствовал физически, то есть в Испании и, естественно, в Северной Африке. Без всякой иронии — совершенно мудрая стратегия.