Свет – это мы - Мэтью Квик

На этой неделе я нарушил свой зарок о звонках матери только по воскресеньям и набрал ее вне очереди. Она немедленно запустила свой обычный монолог. Мне понадобилось почти полчаса, прежде чем я смог ее прервать и спросить, помнит ли она миссис Кейс. Мать засмеялась и сказала, что в начальной школе города Мажестик никогда не было никакой миссис Кейс.

– Если бы тебя каждую неделю вытаскивали с уроков и отправляли на занятия для отстающих, я бы это наверняка помнила, – сказала мама, – потому что я была бы в ужасе. Я тогда была председателем родительского комитета.

Я сказал маме, что занятия у миссис Кейс были не для отстающих. Тогда мама спросила, чему же именно меня эта так называемая миссис Кейс научила, и мне пришлось замолчать. Частично потому, что в моей памяти не удержались детали, но также и потому, что эти встречи были для меня глубоко личным переживанием – только для моих глаз и ушей. Я даже испугался, что могу потерять то, что еще помнил, если поделюсь этим с неправильным собеседником. А каждая жилка в моем теле чувствовала, что мама – определенно неправильный собеседник.

Карл, я вспоминаю, как Вы однажды сказали мне на одной из наших встреч, что карта «Смерть» обычно связывается с духовным перерождением и с зодиакальным знаком Скорпиона, под которым я и родился. Она может означать завершение, но также и новое начало, и это кажется мне подходящим к ситуации в этот момент, в начале съемок нашего фильма, к которым я вскорости и перейду.

Где-то внутри я не полностью уверен, что мои воспоминания соответствуют реальным событиям из детства, что все это мне не приснилось. Мне кажется теперь, что если бы все это со мной действительно случилось, то я рассказал бы Вам о миссис Кейс на наших психоаналитических встречах. Но в любом случае, как Вы думаете, откуда у меня сейчас взялись эти сны и воспоминания? Я знаю, что Вы изучали в том числе и Таро, и мистицизм.

Ни с кем больше мне не хотелось бы обсуждать подобные предметы. Ни с Исайей, ни с Джилл. А по отношению к Эли это было бы просто нечестно, у него хватает собственного психологического багажа, не говоря уж о том, как тяжело на нем лежит наш артистический проект, который, кстати, стремительно перекрыл наши самые смелые предположения.

Возможно, Вы это и так знали, но фильм, оказывается, не снимают в хронологическом порядке. Съемки проводятся в соответствии с занятостью актеров в каждой сцене, составляя расписание так, чтобы все нужные персонажи одновременно оказывались на площадке. А порой порядок съемки зависит от погоды, то есть сцены на воздухе снимаются тогда, когда настроение природы соответствует прописанному в сценарии, оставляя все остальное на потом, когда у нее могут быть другие планы. Эли и Тони расставили все кадры в порядке сложности логистики и старались снять самые капризные из них в первую очередь, с расчетом, что если что-то пойдет не так, то их всегда можно будет заменить более легкими, а сложные перенести на следующий день.

Я и понятия не имел ни о чем подобном, пока в первый же день не начал задавать вопросы, в основном потому, что, к моему удивлению, начали мы как раз с самых последних кадров. Эли объяснил, что собрать все силы полиции Мажестика и все их служебные машины в одном месте было нашим самым главным организационным кошмаром. Потом он показал на небо и добавил:

– Погода сегодня идеальная для автомобильной погони. В дождь ничего не получится. И надо уложится в промежуток между утренним и вечерним часом пик, потому что придется перекрывать дорогу. Да, и еще сегодня прихватим пару кадров с дронов.

– С дронов? – переспросил я.

Тогда Эли рассказал, что Марк и Тони наняли специального оператора для съемки с воздуха. Позже, в какой-нибудь дождливый день, они выставят синий экран, например, в спортзале, подвесят Эли в костюме чудища к потолку и получат таким образом его в полете.

– А где у нас сцены чудища в полете? – спросил я, и тогда Эли рассказал, что он и Тони немножко подправили сценарий, пока я разбирался со своей головой, и тут мне снова захотелось выйти вон из собственного тела, учитывая, что Эли так небрежно намекнул, что мне с головой стоило бы разобраться. Когда я вызвал в памяти предыдущие две недели, то понял, что проводил с ним меньше времени, чем раньше, а вместо этого позволил его новым коллегам себя частично заместить. Я, разумеется, мало что понимал в кинематографических тонкостях, давайте будем честными, и попытался убедить себя, что не то чтобы сошел со сцены, а скорее отошел с дороги. Марк и Тони – прекрасные люди. Мальчик выглядел счастливее, чем я его когда-либо видел. Почему же тогда я ощущал в себе некоторую тьму – словно я постепенно исчезал в тени?

К счастью, предаваться подобным мрачным мыслям у меня просто не было времени, поскольку вскорости мы уже снимали, как Бобби и его сослуживцы катались по Мажестику, всего лишь слегка превышая скорость. Тони и Эли объяснили, что при монтаже они могут сделать так, что будет казаться, будто полицейские гоняют гораздо быстрее, чем на самом деле, поскольку Бобби сказал, что превышать скорость можно только в случае срочного вызова, а это был не тот случай. Было очень интересно смотреть, как Тони и Эли расставили камеры на улицах, внутри полицейских машин и даже на крышах домов. Все утро прошло в мигалках, крутых поворотах на скорости, сиренах и переговорах по рации. Все полицейские превосходно исполнили свои роли, особенно учитывая, что Эли, разумеется, не летал на самом деле над Мажестиком, и Бобби с коллегами приходилось указывать на облака и смотреть в пустое небо таким взглядом, который обычно означает встречу со сверхъестественным. У них получалось так убедительно, что я почти поверил, будто пернатое чудище действительно где-то там вверху и стоит только задрать голову, как я его разгляжу.

Эли постоянно давал актерам указания, например:

– То, что вы сейчас видите, в природе не встречается. Летящий пернатый человек! Вы в ужасе, но в то же время вам любопытно.

Было очень приятно видеть, как уважительно все, включая случайных прохожих, относились к его инструкциям. Когда звукооператоры, нанятые Марком и Тони, заканчивали переустановку микрофонов, Эли объявлял: «Тишина на площадке» – и становилось так тихо, что я различал звук биения своего собственного сердца.

Потом мы сняли сцену, в которой мой персонаж