Первая исповедница - Терри Гудкайнд

Магду удивила эта новость, особенно после того, как Совет отказал ему.

– Боялись? Потому что он превращал людей в оружие?

– Ну да, отчасти, но скорее вовсе не поэтому. Его боялись, потому что он творец.

– Творец? – Магда склонилась ближе. – Вы уверены?

Она знала, что деяния подобных волшебников всегда внушают людям страх, и не без причины. Она знала, что истинные творцы появляются крайне редко и относятся к ним, как правило, неоднозначно. Она стала лучше понимать, почему Совет не захотел принять предложение Мерита.

Исидора кивнула.

– Это одна из граней его магического дара. Он создает самые разнообразные вещи, от изысканных кожаных переплетов, защищающих магические книги, до всевозможного холодного оружия, которое рубит так, как не может обычная сталь, оттого что металл невообразимым образом сочетается с магией. А еще он высекает красивые статуи из мрамора.

В комнате Мерита оказалось множество металлических предметов – разбросанных по полу, сложенных возле статуй и наваленных кучами по углам. На одних столах – ножи, уложенные горками, на других – аккуратно разложенные мечи. Никогда в жизни не видела ничего подобного. Отчасти это напомнило мне кузницу, в которой я когда-то побывала, только более чистую и заметно улучшенную, что ли.

Магда улыбнулась.

– Мне знакомы завалы вещей по углам. Мой муж был творцом, хотя я редко слышала, чтобы его так называли.

– В самом деле? – спросила Исидора. – Барах был творцом, не только боевым чародеем?

Магда кивнула.

– Когда я с ним познакомилась, он уже был Первым волшебником, поэтому люди видели в нем только волшебника.

По сути, люди стеснялись называть его творцом и потому старались обращаться к нему «Первый волшебник».

– Несмотря на свою должность и высокую ответственность, – призналась Магда, – Барах всегда занимался созданием различных вещей. Он часто сидел за рабочим столом поздно ночью и создавал невиданно замысловатые вещицы. При этом я знала, что некоторые из этих вещиц, какими бы красивыми они ни были, на самом деле смертельно опасны.

Вскоре после того как мы поженились я спросила его, почему, при таких обязанностях и прочих делах, которые ему следовало делать, он корпит у стола, создавая предметы. Он улыбнулся и сказал, что он творец и вынужден создавать их.

– Да, таковы творцы, – согласилась Исидора. – Творчество в великом и малом определяет все их действия.

Когда Барах впервые упомянул, что он творец, Магда призналась, что хоть до нее и доходили слухи о «творцах», но, в сущности, почти ничего о них не знает. В то время многое, связанное с его способностями, казалось ей таинственным. Он терпеливо объяснил ей, как по-разному дар проявляется у разных людей. Затем пояснил, что дар боевого чародея подразумевает множество таких проявлений.

Магда удивилась. Ей всегда казалось, что талант боевого чародея сам по себе уникален. Она помнила, как Барах улыбнулся и сказал, что могущество боевого чародея – это не какая-то уникальная способность, но фактически возникает из сочетания компонентов.

Он объяснил, что иногда боевого чародея ведет пророчество. Если того требует ход боя, такой человек может разработать план сражения, или взять в руки оружие, или претворить всю свою ярость в сокрушающую силу, или, напротив, применить свои способности для исцеления тяжелораненых. Он, например, объяснил, если для защиты людей понадобится цитадель и оборонительные сооружения, он будет знать, как их построить, ведь он еще и творец. Все это и многое другое в совокупности, сказал он, дают ему уникальные способности боевого чародея.

Тут она вспомнила, как загорелись глаза Бараха, когда он объяснял, что творцы – это нечто более значительное. Они по сути художники, говорил он, а талант истинного художника такая же редкость среди волшебников, как и среди не наделенных даром. Восхищаясь способностью истинного художника, многие люди думают, что обладают ею, но лишь у немногих он действительно есть.

По словам Бараха, такая подлинная художественная одаренность позволяет наиболее даровитым творцам использовать магию творчески, так, как другие и вообразить не могут. Он сказал, что все новые заклинания, все новые разновидности магии, все новые способы применения заклинаний придуманы такими вот творцами.

Некоторые волшебники, сказал Барах, умеют создавать красивые вещи, и некоторые не обладающие магическим даром, – тоже, это составная часть их способностей к созданию нового, поднимающих их на более высокий уровень. Но истинные творцы встречаются реже, чем истинные пророки.

Отчасти поэтому люди боялись их. Творцы умели постичь и создать то, чего до них не существовало. К новому вообще зачастую относятся с подозрением, а уж новые предметы, созданные использованием магии, вовсе настораживают.

Барах считал, что без творцов магия станет косной, ее развитие попадет в зависимость от случайных открытий, а обучение сведется к изучению правил действий, формул и известных методов. Без художественного воображения волшебники не смогут ни расширять границы действия магии, ни воплощать ее в новых формах. Без творцов, изобретающих новые методы и создающих новые формы магии, волшебники будут способны лишь на то, что уже делалось когда-то.

Магда всегда слышала, что существуют правила и процедуры, которые обязательно надлежит применять, чтобы магия действовала правильно. Она думала, что, как при выпечке хлеба, именно правила позволяют добиться успеха. Она поинтересовалась у Бараха, как же творцам удается правильно пользоваться магией, если они не придерживаются правил, формул и методов?

Он засмеялся и спросил, а откуда, по ее мнению, все это вообще появилось? Откуда взялись правила? Как появились формулы? Каким образом впервые были открыты методы?

Кто сотворил первый магический щит? Кто первым использовал свой дар для заращения сломанной кости? Кто первым бросил огонь волшебника?

Все это и многое другое первыми поняли волшебники-творцы. Они нашли способы использования магии, которые другие волшебники стали затем повторять, копировать и применять. Таким образом то, что сначала казалось дивом, постепенно вошло в обиход, в итоге становясь правилами, формулами и методиками. Но именно творческие способности творцов впервые указали путь. Творцы создают новые рецепты, и так было всегда. Те, кто не способен творчески использовать магию, вынуждены следовать чужим наставлениям.

Магда помнила, с какой восторженностью он об этом рассказывал. Создание разных предметов было по душе Бараху. Творение нового казалось ему искрой жизни.

– Барах говорил, что без творцов не станет новых заклинаний и магия навсегда будет ограничена лишь простыми вещами, бесконечно копируемыми. Он сказал, что творцы необходимы, чтобы появлялось то, чего прежде не бывало.

Исидора улыбнулась и кивнула.

– Это – неявное свойство магии, которого большинство людей, даже большинство волшебников, не понимают. Создания творцов бесконечно повторяются в подражаниях, и со временем люди перестают задумываться, откуда все это возникло. Люди, всю жизнь знавшие определенную форму магии, склонны считать, что она существовала всегда.