Труба Иерихона - Юрий Никитин

За локоть меня тронули, я сразу ощутил, что этоделикатнейший министр культуры, только Коломиец может подходить так неслышно иделикатно, за спиной послышался мягкий интеллигентный говорок:

Виктор Александрович, а не кажется ли вам...

Я некоторое время прислушивался к журчащему голосу, такомуприятному, ну просто второй Майкл Джонсон, идеальный сосед и напарник вбоулинг. Разве что Коломийца время от времени удается увлечь новыми идеями, итогда он готов старый мир до основания голыми руками... но если его уверенностьне подпитывать, то вскоре начинается типично расейское: а правильно ли, ахорошо ли, а не лучше ли всем нам повеситься, чтобы другим жилось лучше...

С другой стороны, именно с Коломийцем удобнее всего вести полемику.Своими возражениями, типичными для типичного среднего интеллигента, онпроявляет те самые уязвимые места потерявшегося в мире информации человечка, покоторым и бьёт имперская пропаганда!

Ага, сейчас он возражает против индивидуального героизма.Что это так нехорошо с гранатами под танк, грудью на амбразуру, а горящиесамолёты на вражеские колонны бензовозов. Что прошла эра героизма, это изпрошлого жестокого века... Что сейчас миром двигают идеи. Лепят цивилизацию инаправляют её по тому или другому руслу. И так далее, тому подобные истины...Эх, да кто с этим спорит?

Однако прочность и ценность идей, любых идей! можно узнатьтолько по той цене, которую за них готовы заплатить. За одни человек готовпойти на митинг и покричать, за другие пожертвовать червонец в предвыборныйфонд, а за некоторые готов рискнуть жизнью. Если надо, то и отдать её заторжество этих идей, взглядов, воззрений.

Дорогой Степан Бандерович, проговорил я, тем самым прервавего журчание, вы можете представить себе, что с гранатами под танк броситсячеловек за идею раскрепощённой сексуальности, свободы ходить без лифчика илиправо употреблять матерные слова в печати? А вот за свободу, независимость,право голоса, за коммунизм, фашизм или папизм дело другое.

А что хорошего в этом бросании под танк? Лучше бы научитьпопадать по нему из гранатомета!

Вот только с трудом представляю, продолжил я, будто и неслыша, что кто-то готов пожертвовать жизнью за демократию. За коммунизм могупредставить, не везде ещё в нём разочаровались, уже с трудом могу представить,как жертвуют за идею поставить во главе всемирного правительства Папу Римского,уже гораздо легче представить себе непримиримых борцов за торжество ислама...

Вы не ответили, напомнил Коломиец сварливо.

Пожалуйста! Рейтинг идей цена, которую за них готовызаплатить. Выше ценности жизни уже ничего нет. Но если за что-то готовы отдатьжизнь... И не надо про продажных генералов, о забрасывании трупами и прочиеприемчики, которыми любую дискуссию можно увести в сторону. Мы говорим оценности идей. О ценности идей, за которые человек сам, добровольно, безпринуждения отдаст жизнь. Никакой продажный генерал не требовал, чтобы Матросовбросился на дзот!

А общественное мнение? напомнил он.

А что мнение? Плюй на все мнения и береги здоровье. Будут лиюсовцы ездить со своей пропагандой по планете, если их станут убивать? Не идею,её убить невозможно, но самих носителей идеи? Если юсовцы по-прежнему поедут вАфрику и арабские страны, где их убивают, и будут настойчиво убеждать в правотесвоих идей, то... несмотря на их гибель, идеи лишь станут прочнее. Идеям нужнакровь праведников. Но если юсовцы отступят... самое слабое место в их образежизни сверхценность жизни отдельных существ, то для каждого обнаружитсягнилость самой идеи. А они отступят!

Он пожал плечами:

Конечно, отступят. Но мы от этого варварами быть неперестанем.

Это лишь вопрос терминов, поправил я. На самом деле варварыэто они. А мы культура.

Солнце опустилось за край зубчатой стены. Я вышел усталый,как лошадь после скачки. Небо стало нежно-лиловым, каким бывает переднаступлением темноты.

Володя вырулил на Красную площадь, понесся через центр,сейчас никаких пробок, кое-кто уже ложится спать. Когда машина подкатила кподъезду моего дома, на небе высыпали звезды.

Пожалуй, предложил Володя, я провожу вас до квартиры...

Я отмахнулся:

Я не каратэка и не тэнвондист. Это они панически боятсяполучить в зубы. Ладно, один раз живём...

Консьержка проводила меня блестящими глазами. Все уже знают,что за мной приезжает машина с кремлёвскими номерами!

Я поднялся на лифте, привычно сунул ключ в замочнуюскважину. С той стороны в дверь бухнуло так, что та выгнулась, как плёнкамыльного пузыря, затем заскреблось: ну что же ты такой неповоротливый, уже частопчешься, скорее же открывай, ну не могу я больше без тебя, я же соскучиласьбез тебя, я же умираю без тебя, мне же горько и страшно без тебя, я ж еле-еледождалась...

Я придержал дверь, а то сшибёт, Хрюка выметнулась, как лев впрыжке на бизона, я кое-как отодрал её от груди, уже весь исцелованный иистоптанный:

Погоди!.. Ну погоди, давай зайдём в квартиру...

Захлопнул дверь, пошёл было на кухню, но вовремя вспомнил оновых обязанностях, вернулся и отключил сигнализацию. В первые дни забывал, ачерез две минуты в квартиру врывались черепашки-ниндзи, такими эти ребятакажутся из-за вздутых бронежилетов. Только вместо мечей десантные автоматы... Ивсякий раз штраф за ложный вызов.

Хрюка металась, толкала налитым, как у спецназовца, телом,сбегала на кухню и постучала по пустой мисочке.

Худеть надо, сказал я укоряюще. Все говорят, что ты толстая.

Но налил и воды, и сыпанул в другую миску сухого корма.

Вот сейчас выпью кофе, объяснил я, и пойдём гулять. Извини,без кофе я не человек. Погоди чуть, потерпи.

На кухне противно капает вода, словно по мозгам стучит.Значит, я успел проголодаться, как волк весной, сытый я все эти житейскиемелочи не замечаю. Печь послушно пыхнула синеватым огоньком. Я набирал воду вджезву, и тут в прихожей резко зазвенел телефон.

Чертыхнувшись, все же устроил посудину с водой на огонь,отправился к орущему аппарату:

Алло!

Из трубки донесся тихий смешок:

Ой, только не укуси... Это я, Стелла. Я хотела подхватитьтебя по дороге, но разве ж таких людей можно вот так?.. Пришлось ждать, покателохранитель уедет, а то бы, наверное, застрелил...

Он такой, заверил я. Привет, Стелла. Что скажешь?

Спускайся, предложила она. Я уже приготовила ужин. На двоих.Машину подам прямо к подъезду, как твой цербер, так что разницы не заметишь.

Я оглянулся, вода в джезве начинает подниматься лёгкимпаром, в холодильнике лишь ветчина и вареное мясо, да и не думаю, что авантюрына сегодня уже исчерпались...