Подменыш - Виктор Лаваль

– Фотография была сделана с противоположной стороны улицы, из окна дома, – тихо сказала женщина. – Она не стала показывать ее остальным – но сама смотрела на снимок. – Кто бы стал фотографировать мою дочь оттуда? Мы даже не живем напротив парка. Мои мама и папа водили ее туда играть.

Аполлон почувствовал, как его начала бить дрожь. У него возникло ощущение, что движения тех, кто находился в комнате, замедлились, словно весь мир стал притормаживать. Элис, Джулиан, отец Хаген и все остальные – неужели они смотрят на него, или ему это только кажется?

– Есть и еще фотографии, – продолжала женщина. – Снятые в разных местах и в другое время, но всякий раз, когда я пыталась показать одну из них Гэри, они исчезали. Удалены. Кто-то стирал их из моей электронной почты. Кто мог такое делать? Я решила распечатать фотографию сразу, как только она появилась. И это единственное доказательство, которое у меня есть.

Она наклонилась вперед, не сводя взгляда с фотографии, словно собиралась в нее нырнуть.

– Но когда я смотрю на нее достаточно долго, то понимаю кое-что еще. Девочка на фотографии – не моя дочь. Это не Моника.

Отец Хаген подошел к ней, положил руку на плечо сидевшего рядом мужчины и жестом показал, чтобы тот уступил ему место, но не стал прикасаться к женщине. Он сел на освободившийся стул и заговорил с ней так тихо, что Аполлон не смог разобрать слов.

– Я рассказала все Гэри, и знаете, что он мне ответил? – Женщина оторвалась от листа бумаги и снова посмотрела на Аполлона. – Он сказал, чтобы я начала принимать лекарства. Они забрали мою дочь, а он назвал меня безумной сукой.

Аполлон понял, что должен немедленно выйти из комнаты. Нажать на кнопку катапультирования. Ему казалось, что он задыхается. Он потянулся к телефону, но ему пришлось шарить рукой вслепую, потому что он не мог отвести взгляда от продолжавшей смотреть на него женщины.

– Мне пришлось самой искать помощь, – сказала она. – Стоит ли удивляться, что я нашла ее у других матерей. Мудрых женщин. Кэл объяснила мне, как вернуть дочь. Кэл сказала, что делать. – Она наклонилась вперед и заговорила тише: – Только я не знаю, смогу ли справиться.

Аполлон встал и указал на женщину.

– Она собирается убить своего ребенка, – сказал он.

Отец Хаген посмотрел на него.

Теперь Аполлон наставил палец на священника.

– Если вы не сообщите о ней в полицию, она вернется домой и убьет своего ребенка. И вы не сможете сказать, что на этот раз ничего не знали.

В его словах была сила откровения. Он больше не мог оставаться в этом помещении, в этой церкви, и решительно направился к двери. Женщина у него за спиной зарыдала.

– Это не ребенок, – пробормотала она.

– Не заставляйте меня за вами бегать!

Аполлон несся по кварталу, как городская крыса. Он не оглядывался, пока не добрался до Амстердам-авеню. Дальше на восток он бежать не мог. Остров Манхэттен закончился. За рекой Харлем начинался Бронкс. Казалось, будто весь район съежился под огромным, бескрайним вечерним небом, и высотные дома стали какими-то причудливыми. Интересно, сможет ли он переплыть реку?

– Не заставляйте меня вас преследовать!

Аполлон услышал голос во второй раз и теперь разобрал, что это мужчина, а не женщина. Он остановился на углу Амстердам и Сто семьдесят девятой улиц, позволив мужчине себя догнать, и узнал пузатого типа, которого уличили в использовании сотового телефона в Холируде.

– Вы очень быстро бегаете, – сказал он, когда поравнялся с Аполлоном, – а я уже старый. Меня зовут Уильям. – Мужчина не стал протягивать правую руку, потому что продолжал сжимать в ней телефон. Его левая рука подрагивала – он прижимал ее к поднимающемуся и опускающемуся животу. – Уильям Уилер, – продолжал он немного громче. – Меня прислал Патрис. Патрис Грин. Я хочу купить книгу.

Купить книгу.

Несмотря на вчерашний разговор с Патрисом, ни одно из предложений, произнесенных на английском языке, не могло прозвучать сейчас глупее.

– Ну так купите проклятую книгу, – сказал Аполлон. – Зачем вам потребовалось встречаться со мной?

Мужчина – Уильям Уилер – схватился за шею так, словно носил жемчужное ожерелье.

– Ну, я не настаивал. Я хочу сказать, простите меня, но меня заставил прийти Патрис. И если вам хочется кого-то отчитать, вам следует позвонить ему, а я определенно не заслужил такого отношения.

Он опустил руку, засунул телефон в карман, поправил брюки и выпрямился, потом отвернулся и зашагал прочь, Аполлон стоял и смотрел ему вслед. Но, сделав пять шагов, Уильям Уилер остановился и оглянулся.

– Но я действительно хочу купить книгу, – сказал он с робкой улыбкой.

Они находились на расстоянии в полквартала от Холируда, когда увидели огни «Скорой помощи», оба остановились, чтобы посмотреть, что случилось, и Аполлон узнал одного из Выживших, стоявшего в небольшой толпе, собравшейся на тротуаре, – люди что-то обсуждали и указывали в сторону дверей церковного подвала. Вскоре появился отец Хаген в сопровождении двух фельдшеров и двух полицейских офицеров. Между четырьмя мужчинами в форме шла худощавая женщина. На выставленных впереди руках были наручники. Они довели ее до машины «Скорой помощи» и помогли сесть.

– Я не думал, что они кого-нибудь вызовут, – сказал Аполлон.

– Это была крайне неприятная сцена, – прошептал Уильям.

Уилер предложил угостить Аполлона обедом, но тот ответил, что вместо обеда лучше выпить кофе. Они перешли на другую сторону улицы и направились в сторону Бродвея – на Сто семьдесят восьмой улице находился «Данкин донатс»[26]. Когда они проходили мимо, Элис подняла голову. Аполлону стало интересно, заметила ли она его? Она слегка помахала рукой, однако вполне могла сделать это просто так. Рядом с ней стоял Джулиан; они разговаривали и озирались по сторонам. Может быть, их интересовало, куда делся Аполлон. Он решил, что напишет ей позднее, в Фейсбуке.

А пока он подделает подпись отца Хагена или самой Элис – он уже ее видел. Почему ему не пришло в голову сделать так раньше? До тех пор пока Аполлон станет вовремя приходить с подписанной бумагой, офицер по условно-досрочному освобождению будет доволен. Поэтому Аполлон пошел с Уильямом. Он понимал, что для него лучший способ выжить – это вернуться к работе.

В кафе почти все места были заняты. По большей части одиночками. Мужчинами. Вечером заведение напоминало тюремную камеру, только не так забитую людьми, как Райкерс. Они нашли последний свободный столик, Уилер сел и, подобно камере наблюдения, окинул взглядом зал. Обслуживающий персонал за стойкой – все бенгальцы, они громко разговаривали между собой, но их опухшие остекленевшие глаза говорили о невероятной усталости. Наконец Уилер повернулся к Аполлону.