Я - княгиня Ольга. Первая женщина на русском престоле - Наталья Павлищева

Ольга стояла у своего шатра, наблюдая за тем, как все больше языков пламени появляется за тыном Искоростеня. Послышались крики, в городе явно метались люди. Свенельд смотрел на княгиню, на лицо которой падали отблески начавшегося пожара, и пытался понять, что она чувствует. Но лицо Ольги было непроницаемо. Она так всю ночь и простояла, глядя на панику, слушая крики людей и распоряжения, которые отдавал Свенельд своим дружинникам. Воевода вдруг вспомнил слова, сказанные княгиней в тот момент, когда послы Мала пытались выбраться из горящей бани. Поистине, она сложила огромный погребальный костер по мужу, этим костром стал целый древлянский город! Сама княгиня больше не давала никаких распоряжений, наоборот, утром сразу уехала обратно в Вышгород и никого не хотела видеть больше недели, даже своего священника Григория, даже собственного сына.

Но Свенельду было некогда, он добивал древлян. В самом Искоростене перебили всех, кто мог держать в руках оружие, остальных увели в рабство, непокорное племя должно помнить, что не платить дань – это одно, а убить князя – значит ждать своей смерти. Свенельд пообещал вырезать или продать в рабство всех древлян без исключения. Люди бросились в леса, спасая своих детей.

К княгине пробился ее давнишний друг Любомир, про которого говорили всякое. Почему-то его пропустила даже Борислава. Дружинников он просто отодвинул в сторону. Гриди, хорошо зная, что Любомир часто бывал у княгини, особо не возражали.

Он вошел в ложницу и не сразу понял, где хозяйка терема. Ольга сидела без света, уставившись в пустоту остановившимся взглядом, только чуть повернула голову на приветствие Любомира. У того сжалось сердце, такой Ольгу никто не видел и не должен видеть, потому не стал звать гридей или кого другого, чтобы принесли свет. Но, чувствуя, что могут войти и помешать разговору, сразу попытался сказать, зачем пришел:

– Останови убийство людей, княгиня!

Ольга подняла на него глаза, Любомир едва угадал ее лицо в полутьме, глаза еще не привыкли.

– Я сожгла Искоростень…

Голос княгини был тихим и бесцветным.

– Я знаю про то, – кивнул Любомир.

– Я сожгла Искоростень… – повторила Ольга.

– Так останови дальше убийство! Свенельд выбьет всех древлян, если ты не помешаешь. Дети и старики невиновны.

Княгиня нахмурилась:

– Какие дети?

– Свенельд убивает всех древлян. Княгиня, не плоди себе врагов рядом с собственным домом!

Через несколько минут к воеводе уже скакал гонец с запретом уничтожать древлян и требованием вернуться в Киев.

Второй гонец был направлен к князю Святославу: мать напоминала, что, если уничтожить большую часть древлян, платить дань будет некому. Предлагала собирать дань самой и отправлять две трети в Киев, одну треть брать себе.

Святославу, который уже устал от бесконечной резни, понравилось предложение матери, но когда он стал говорить об этом Свенельду, тот решительно воспротивился и только обещание отдавать ему треть собранной матерью дани, то есть поставить в равные с князьями условия, заставило воеводу довольно хмыкнуть. Остатки древлян были спасены.

Ольга замкнулась в себе, день за днем, а она не желала ни с кем разговаривать, даже верного Любомира на порог не пускала. Князь Святослав сам не стремился встречаться с матерью, воевода тем более, остальные притихли. О чем думала княгиня в эти дни, не знал никто. Она коротко велела седлать коня, ехала к Днепру, подолгу смотрела на заснеженные дали с крутого берега реки, но не в сторону Киева, а напротив, к Новгороду.

Но однажды вдруг словно проснулась, и окружающие увидели перед собой прежнюю властную княгиню, только у краев губ навсегда легла скорбная складка. Ольга приказала собираться в дальнюю дорогу. На вопрос куда, ответила, что поедет по земле древлянской сама. Григорий откровенно испугался, это могло погубить княгиню, древляне не простят ей гибели своих соплеменников. Ольга глянула на священника насмешливо:

– Ты боишься? Я тебя с собой и не зову. Сиди тихо здесь, в Вышгороде, никто не тронет.

Григорий не мог заставить себя не прислушиваться к каждому стуку и шуму во дворе, все казалось, что могут принести страшное известие. Священник понял, что боится совсем не за себя, нет, он боится за свою подопечную. Княгиня уехала по древлянским землям с сыном и его дружиной. Зачем женщине нужна власть? Григорий всегда считал, что ей достаточно быть советчицей своего мужа.

Свеча слегка потрескивала, грозя скоро погаснуть. Священник уже приготовил следующую, но бережливо позволял этой догореть. И только когда к потолку потянулась черная струйка копоти, он зажег новую свечу, погасив коптящий огарок. Княгиня любит смотреть на пламя, это языческая привычка, Григорий слышал, что так же поступал и князь Олег, которого славяне зовут Вещим. Вещий – значит, могущий предвидеть будущее. Какой же он вещий, если не предвидел своей смерти от укуса змеи? И все равно русичи верят.

Григорий понимал, что будет сложно, но не ожидал, что настолько.

Елена (Григорий упорно звал княгиню ее христианским именем) мечется между язычеством и истинной верой. Неудивительно: трудно победить то, что человек впитал с молоком матери, но священник надеялся, что разум подопечной скорее возьмет верх. Он мысленно остановил себя: какой разум? От княгини требуется как раз наоборот – вера, а та пытается все понять. Что делать? Взывать к разуму, чтобы поскорее отбросила языческие привычки? Тогда она вообще перестанет верить, и так требует во всем подтверждения, без такового признает только Деву Марию. Стараться заставить не размышлять тоже нельзя, это не просто женщина, она княгиня, от которой многое зависит. Григорий сам давал княгине очень много советов по обустройству Руси, надеясь, что вместе с этим обустройством удастся распространить по дальним городам и весям истинную веру.

Пока все тщетно, княгиня сидела за мужем и только в Вышгороде применяла свои новые знания. Что будет теперь? Хорошо или плохо, что Ольга пришла к власти во всей стране? Сможет ли она удержать не только эту власть, но и Русь от распада? Святослав правит лишь Новгородом, но там сильна не княжеская власть, а сам город. Что будет с Русью?

Священник поймал себя на том, что думает об этой стране, как о своей собственной. Стал русичем? Григорий вздохнул, да, эти способны перемолоть кого угодно. В последние месяцы он с княгиней почти не общался, та избегала разговоров, видимо, мучило воспоминание о сожженном Искоростене. А поговорить было очень нужно. Если Ольга станет правительницей, похоже, она к этому рвется, то и христианским церквям на Руси стоять! Правительница-христианка, да еще и крещенная в Константинополе самим патриархом, – о таком можно только мечтать. Священник вдруг осознал, что должен всячески влиять на свою подопечную, чтобы та не передумала, чтобы у нее хватило сил взять Киев и всю Русь под себя. У Григория от осознания открывающейся перспективы даже закружилась голова. О чем только он думал последние месяцы?! Страдал из-за жестокости, совершенной княгиней, молился о спасении ее души. Все это хорошо, но он забыл, что Ольга княгиня, забыл, что она просто берет таким способом власть в свои руки!