Ее последний вздох - Роберт Дугони

Томи отпихнул от себя стопку бумаг и устроился со своим кофе за столом темного дерева, недавно натертым полиролью.

– Итак, Уэйн Герхардт?

– Я надеялся, что вы сможете немного подробнее рассказать мне о его деле.

– Он вас нанял?

Дэн не говорил Томи, что он юрист.

– Нет, я просто обещал уточнить кое-что для друга.

– Кто ваш друг?

– Я не вправе раскрывать сейчас личность моего клиента.

– Сестра, наверное, да? Она и тогда была против того, чтобы он сознался. Почти уговорила его этого не делать.

– Почему же он ее все-таки не послушал?

Томи надул губы.

– Выбора не было. Прокурор держал его за волосы на яйцах.

– И Уэйн Герхардт сознался?

– Я не могу сообщить вам, что именно он говорил и чего не говорил – это закрытая информация, – скажу одно: он утверждал, что невиновен. Но это уже не имело значения.

– Почему?

– Потому что значение в таких делах имеют только улики, а их у обвинения было хоть лопатой греби. Герхардт побывал в доме в тот день; там кругом были его отпечатки. Алиби отсутствовало. Соседка его опознала. К тому же мне не понравились присяжные. Когда долго работаешь в суде, вырабатывается нюх на такие вещи. Они хотели его вздернуть.

– Он подписал признание после показаний соседки.

– Пришлось. Говорю же, она его сдала. Окончательно и бесповоротно.

– Однако ее письменные показания, сделанные в полиции, не кажутся такими уж бесповоротными.

Томи снисходительно улыбнулся и поставил чашку с кофе на стол.

– Мистер О’Лири, я не первый год занимаюсь подобными делами и знаю: в полиции свидетель может говорить все, что захочет, и все это ни хрена не важно. А важно только то, что он скажет в присутствии двенадцати идиотов, сидящих на идиотской скамейке, и вот им она сказала, что видела рядом с домом Герхардта. И попробуйте потом надавить на этого божьего одуванчика с целью уличить ее в непоследовательности – сами останетесь в дураках, а вашего клиента присяжные точно засудят.

Снисходительный тон Томи убедил Дэна в том, что тот считает его частным сыщиком, и это его устраивало.

– Я вполне вас понимаю, – сказал Дэн. – Но как насчет анализа ДНК? Почему вы отказались его делать?

Томи развел руки ладонями наружу.

– Если анализ ДНК покажет, что ваш клиент мог быть убийцей, сторона обвинения уж точно ни на какую сделку не пойдет. Просто не имеет права. Им только и останется, что требовать крови подсудимого. А иначе как они будут смотреть в глаза родственникам жертвы? Понимаете, в чем тут проблема? Один просчет – и клиента уже не спасти, его ждет веревка.

– А что, если бы оказалось, что ДНК не принадлежит Герхардту?

– Видите ли, человеку непосвященному этого не понять. ДНК собрали с ее одежды. Внутри ее тела чужой ДНК не было. Оставь он в ней свое семя, и ни один адвокат уже не взялся бы доказывать его невиновность, речь могла бы идти в лучшем случае о смягчении приговора. Но в отчете судмедэкспертов черным по белому написано: секса не было. А значит, даже окажись это чужая ДНК, это еще не доказывало бы, что мой клиент этого не делал. Он мог ее убить, а ДНК она могла случайно подцепить от другого парня – от друга или вообще от кого-нибудь, кто заходил в ее дом. Так что анализ ДНК, даже самый точный, ничего не решает. Он не ставит обвиняемого вне подозрений. А значит, это рулетка. И ставка в ней – смертный приговор или пожизненное против двадцати пяти лет. Герхардт был тогда еще молод. При хорошем поведении ему могли скостить срок и до пятнадцати.

– Значит, за семьдесят два часа до смерти никаких половых контактов у жертвы не было? – переспросил Дэн. – В чем же тогда была мотивация вашего клиента?

Томи пожал плечами:

– Да кто ж его знает?

– А какой теории придерживался обвинитель?

– Что он не успел ее изнасиловать, потому что она умерла.

– У нее был друг?

– У кого?

– У Бет Стинсон. Вы сказали, что она могла носить ДНК своего бойфренда. А он у нее был?

– Может, был, а может, и не было – не помню; я вам вот что твержу: адвокат, который идет на подобный риск, играет в азартную игру, причем на деньги заведения.

Дэн не до конца разобрался в этой хитрой метафоре, но суть он уловил.

– А что показали другие свидетели?

– Какие другие свидетели?

– Те, которые перечислены в полицейском протоколе; с ними вы говорили?

– Наверное, да. Но ничего такого, что перевернуло бы мой мир, я от них не услышал. – Томи снова взглянул на дорогие часы. – Ну вы довольны?

Дэн кивнул:

– Да, вполне. – Конечно, доволен он не был, но понимал, что Томи не намерен больше тратить на него время. В мире Томи время – это деньги, а пустопорожними разговорами о клиенте десятилетней давности, который к тому же давно отдыхает в тюрьме, новых денег не заработаешь. К тому же главное Дэн действительно уже выяснил.

Томи здорово напортачил, защищая Герхардта в суде.

* * *

Вернувшись в дом Трейси, Дэн устроил сначала хорошую пробежку, затем принял душ и на остаток дня засел за материалы по делу Бет Стинсон. В пять позвонила Трейси, сказала, что вернется домой пораньше, затем, в половине шестого, она позвонила еще раз и сказала, что задерживается.

Дэн наскреб кое-какой салат на гарнир к куриным грудкам, которые замариновал в соевом соусе, – ничего другого в холодильнике у Трейси не обнаружилось. Услышав, как открывается дверь гаража, он поставил грудки в духовку. Таймер на плите показывал 6:33. Когда щелкнул замок на входной двери, он прижался к стене, высунул из-за косяка руку с белым полотенцем, и, помахав им, крикнул:

– Эй, можно выходить?

Она засмеялась. Он высунул из-за косяка голову. Несмотря на улыбку, вид у нее был такой же усталый, как и голос, когда она говорила с ним по телефону. Она поставила свой портфель, перекинула через спинку стула пальто. Дэн поцеловал ее.

– Хочешь бокал вина?

– Лучше не надо, – ответила она. – А то я точно засну.

– Еда будет готова через двадцать минут. Так что у тебя еще есть время на душ.

– Спасибо. А то я, наверное, воняю. Ну а ты как провел выходной?

– Выходной? Хорош выходной. Но это может подождать. Иди принимай душ.

Но она уже впилась в него глазами.

– Ты хочешь мне что-то рассказать. Я же вижу.

– Да, но я еще не решил, рассказать тебе все или частично.

– Бет Стинсон?

– Я говорил с Джо Энн Андерсон сегодня утром.