Ее последний вздох - Роберт Дугони

– Это был тот же человек.

– Ясно. Но в чем он был?

– Этого я не помню. Было слишком темно.

Джо Энн Андерсон показала на процессе, что видела Герхардта в том же синем комбинезоне. Дэн в этом и не сомневался, но был уверен, что видела она его не ночью, а днем.

– Спасибо, миссис Андерсон. Не буду больше отнимать у вас время.

– Надеюсь, что я смогла вам помочь. Мне бы не хотелось думать, что я послала невинного человека в тюрьму.

– Никому бы не хотелось, – согласился Дэн.

Трейси и Кинс сидели в большом фойе, уютном, как все федеральные учреждения – утилитарная мебель, серовато-белые стены с черно-белыми фотографиями других правительственных зданий Сиэтла. Ноласко устроил им встречу с человеком, составляющим психологические портреты для ФБР. Кроссуайт была уверена, что он нарочно выбрал для этого именно утро, прекрасно зная, что ночью им вряд ли удастся поспать. И действительно, они так поздно закончили накануне, что даже не поехали домой. Как назло, теперь их заставляла ждать еще и психологиня.

– Вот ведь черт! – ругнулась Трейси. Она двадцать четыре часа проходила в одной и той же одежде, не мылась, чувствовала себя грязной и уставшей и вообще ни с какой точки зрения не была настроена ждать.

– Мы только послушаем, что она скажет, – сказал Кинс голосом таким же усталым, как сама Трейси. – Смоемся раньше, чем ее лапша начнет засыхать у нас на ушах, и пойдем куда-нибудь, поедим.

– Да ну ее к черту. – Трейси встала. – Хватит с меня. Я больше ждать не намерена.

Она уже собиралась было сказать секретарше, что они пошли, когда в фойе шагнула стройная молодая женщина с короткой стрижкой, серьгами-кольцами в ушах и кожей цвета молочного шоколада.

– Детектив Кроссуайт? Я Аманда Сантос. Извините, что заставила вас ждать. Звонили из окружного суда, и разговор затянулся. – Рукопожатие Сантос оказалось твердым, но не костоломным, как у многих полицейских дам.

– Никаких проблем, – вставил Кинс, который вдруг стал само внимание и любезность.

Костюм на Сантос был строгий, но сшит по фигуре, так что, глядя на нее, Трейси ощутила еще большую неловкость за свою потрепанную наружность. Пока психологиня вела их через фойе, она незаметно поправила воротничок блузки под вельветовой курткой.

– Могу я предложить вам кофе? – спросила Аманда.

– Конечно, можете, – ответил Кинс. – Если только у вас тут не вводят кофеин внутривенно.

Когда Кинс снова посмотрел в сторону Трейси, она взглядом протелеграфировала ему: «Не забывайся, вы с ней в разных весовых категориях, к тому же ты женат».

Кинс ухмыльнулся еще шире.

С кружками кофе в руках они вошли в комнату для совещаний с лампами дневного света под навесным потолком и неизбежными черно-белыми фото на стенах. Сантос села спиной к трем каталожным шкафам, Трейси и Кинс устроились за столом напротив.

– Ну так как, вы уже можете назвать нам имя? – спросила Трейси. – Я позвоню прокурору, попрошу его выписать ордер на арест, и мы все пойдем завтракать.

– Хотелось бы, – ответила Сантос, обнажая в улыбке безупречно белые зубы.

«Ну да, какие еще они у нее должны быть…» – подумала Кроссуайт.

– К сожалению, я вообще не думаю, что это случится скоро. Так что я вам не завидую.

– Я и сам нам не завидую, – откликнулся Кинс.

– Почему? – спросила Трейси, обращаясь к психологине.

– Преступник вам попался организованный. Неорганизованные убийцы более импульсивны, действуют бессистемно. Они делают ошибки, оставляют отпечатки пальцев, их обязательно кто-нибудь да увидит. Организованный убийца рассматривает убийство как вид искусства, который он призван усовершенствовать. Такие ошибок не допускают.

Трейси вспомнила о Бет Стинсон.

– В каком смысле «усовершенствовать»?

– В том смысле, что они практикуются, набирают опыт. Взять хотя бы способ, каким ваш убийца расправляется с жертвами. Это сложный и хорошо продуманный механизм. Сомневаюсь, чтобы он дошел до такого с первого раза, особенно учитывая тот факт, что ему наверняка приходилось действовать быстро, пока его жертва не пришла в себя и не начала сопротивляться.

Трейси даже вперед подалась, забыв о своем кофе.

– То есть могли быть и другие жертвы, убитые им же, но не совсем таким способом? Так сказать, вариации?

– Вполне, – ответила Сантос. – Организованные убийцы всеми силами стремятся слиться с окружающей средой, не выделяться, быть такими, как все. Они убивают не на почве страсти, не в состоянии аффекта. Они последовательны и умны. Некоторые из них обладают даже навыками полицейской работы или медицинской экспертизы, и, в отличие от других убийц, они никогда не хвастаются тем, что натворили. Не хотят, чтобы их поймали.

– Поэтому он не насилует своих жертв? – спросил Кинс. – Не хочет оставлять улики?

– Не исключено, но я вообще не думаю, что он убивает ради сексуального наслаждения.

– А ради чего тогда? – спросил Кинс.

– Главные мотивы в его случае – это власть, контроль и доминирование. Не исключено, что он считает выбранных им для убийства женщин ниже себя и подчеркивает, что цель – не половой акт.

– Или он импотент, – сказала Трейси.

– Я так не думаю, – возразила Сантос.

– Почему?

– Потому что в таком случае были бы следы полового акта иного рода, каких-то попыток проникновения в женщину, но ничего такого не было.

– Может быть, он кончает еще во время пытки, – сказала Трейси.

– Вполне возможно, но в отличие от других серийных убийц, которых я изучала, этот никогда не пытается скрыть тело жертвы. Он не забирает у них разрешения на работу или удостоверения личности. Он явно хочет, чтобы все знали, кто были эти жертвы и как они умерли. А это говорит скорее о человеке, который хочет что-то сообщить, и я думаю, его сообщение вот в чем – это не секс, и жертвы – для него вовсе не жертвы; они – дурные люди, заслужившие наказания.

– Так это его мотив? – спросил Кинс.

– Мотивов у него может быть несколько, – ответила Сантос. – Или они могут усложняться с каждым новым убийством.

– А если бы вас попросили высказать свое мнение, – начала Трейси, – как бы вы определили его мотив?

– Он их связывает, – сказала Сантос. – Так, как обычно связывают животных, в том числе свиней. Собственно, изначально именно свиней так и связывали. Я бы сказала, что он испытывает необычайно враждебные чувства именно к этой группе женщин. Но это может оказаться и частью некоего психологического ритуала или внутренней психодрамы, породившей некую извращенную фантазию. Ваш парень, вполне возможно, действует по какому-то сценарию, который засел у него в голове. Когда допрашивали Теда Банди, он подробно пересказывал детективам все свои преступления, молчал только о самом последнем мгновении жизни жертвы. Считал, что оно принадлежало лишь ему и жертве, как что-то интимное.