Ее последний вздох - Роберт Дугони

– В каком смысле? – не поняла Трейси.

– Теперь этого уже не узнать, – ответила Сантос. – Банди давно казнили.

– Ну хорошо, а что за сценарий у этого парня? – допытывалась Трейси.

– Он интересный тип, – стала объяснять Аманда. – Хотя он и не любит таких женщин, но все же пользуется рогипнолом, чтобы сломить сопротивление жертвы, вместо того чтобы прибегнуть к прямому насилию. О том же говорит сложная система веревок и узлов, сигареты, которые он прикладывает к их подошвам.

– То есть? – продолжала Трейси.

– Он их не трогает. Он их не убивает. Они убивают себя сами. Я думаю, что таким образом он дистанцируется от самого акта убийства и даже оправдывает то, что сделал.

Кинс поставил на стол кружку с кофе.

– А чем объяснить то, что постели всегда застланы и одежда аккуратно сложена?

– Вот это уже точно ритуал, – подхватила Сантос. – Это обычное задание, которое родители часто дают своим ребятишкам.

Кинс нахмурился.

– И что, этот парень теперь фантазирует, будто убивает свою мамочку за то, что она заставляла его застилать постель?

Аманда покачала головой.

– Я не поклонница фрейдистского барахла в том духе, что якобы каждый мальчик втайне мечтает переспать со своей мамочкой. Да и на вопросе о том, почему он убивает этих женщин, я бы тоже зависать не стала. Нам известно, что у всех убийц такого рода есть один общий мотив. Им просто нравится убивать.

Трейси без всякого желания шла на эту встречу, но теперь психологиня начинала ей нравиться.

– То есть он сумасшедший? – уточнил Кинс.

Сантос покачала головой.

– Нет, он как раз очень нормален, то есть я хочу сказать, он прекрасно знает, что такое хорошо, а что такое плохо. Послушайте, детективы, я могу долго распинаться перед вами о том, что желание убивать – это процесс комплексный, возникающий из сочетания биологических и социальных причин под воздействием фактора случайности, но вам это ничем не поможет. И, честно говоря, я думаю, что именно из-за этой страсти к говорению у нас, психологов-криминалистов, такая плохая репутация. Мы все пытаемся понять, почему же они убивают, хотя распознать все факторы, которые превращают того или иного человека в серийного убийцу, все равно невозможно. Подумайте о миллионах причин и следствий, которые сделали вас теми, кто вы есть. Я говорю не только о наследственности и воспитании – подумайте обо всем том, что случалось и случается с вами каждый день вашей жизни, о том, что сформировало ваши личности. Так и эти парни, они тоже не по одному лекалу скроены. Вот почему лучшее, что мы можем сделать, – это попытаться идентифицировать некоторые их общие черты.

– И каковы они? – спросила Трейси.

– Антисоциальное поведение в раннем детстве.

– Убивают соседских кошек и поджигают хвосты собакам? – ухмыльнулся Кинс.

– Дерутся в школе, – продолжила Сантос. – Демонстрируют отсутствие раскаяния в плохих поступках, нечувствительность к физической боли или пытке. Позднее, обычно годам к двадцати, желание контролировать и убивать становится слишком сильным, они уже не могут ему сопротивляться и воплощают свои фантазии в жизнь, и вот тогда мания полностью подчиняет себе их личность.

– Но ведь были же примеры, когда серийные убийцы переставали убивать, иногда даже на целые десятилетия, – возразил Кинс. – Риджуэй разделывался со своими жертвами в основном с 1982 по 1984 год, а его еще лет двадцать потом ловили.

– Риджуэй утверждал, что убил не меньше восьмидесяти женщин, – сказала Сантос. – Кто знает, когда он остановился? Кроме того, он несколько раз был женат и, возможно, частично реализовывал свои сексуальные фантазии и подавлял импульсы с женами. То же, возможно, верно и для маньяка Денниса Рейдера из Канзаса. Но я хочу сказать, что желание убивать все равно никуда не девалось, и чем дольше были периоды воздержания, тем острее оно должно было становиться. Так что, раз начав, они уже не могли остановиться.

– Значит, мы можем не сомневаться – наш парень еще будет убивать, – сделала вывод Трейси.

– К сожалению, так.

Кинс наклонился вперед.

– Ответьте мне вот на какой вопрос. Если этот парень так старается, чтобы его не поймали на убийстве этих женщин, каковы шансы, что он будет преследовать офицера полиции?

Сантос поглядела через стол на Трейси.

– Если это один и тот же парень, то это, конечно, необычно, но не беспрецедентно. Детектив Кроссуайт появлялась в теленовостях. У серийных убийц огромное эго. Они всегда хотят быть в центре внимания. Так что он вполне может рассматривать вас как часть собственной славы. – Сантос сделала паузу. – Или даже как свою высшую награду.

Мужчина, который встретил Дэна в небольшой приемной, не очень-то походил на свою фотографию с веб-сайта компании. За время, прошедшее после визита фотографа, Джеймс Томи постарел и набрал вес. То есть не растолстел, а обрюзг – особенность, которая ассоциировалась у Дэна с сильно пьющими людьми. Особенно это было заметно в его лице – широкое от природы, оно как-то припухло, что только подчеркивали толстые губы и грива светлых волос. Томи протянул руку.

– Вы – О’Лири?

– Да, это я. – Дэн смотрел на Томи снизу вверх. Значит, в адвокате было шесть футов четыре дюйма.

Томи повернул голову и крикнул куда-то в конец коридора.

– Тара, у нас переговорная свободна?

– Гарт забронировал.

– Для чего?

– Унгер дает письменные показания в час.

Томи поддернул манжет рубашки, демонстрируя дорогие часы.

– Посади меня туда до тех пор.

– Он там весь стол своим барахлом занял.

– Просто посади меня туда. – Он закатил глаза. – Прямо сомнение иногда берет, кто тут на кого работает. – Прежде чем прийти сюда, Дэн прогуглил Томи. Офис он делил с еще четырьмя адвокатами защиты, тремя бывшими государственными защитниками и одним прокурором. Фирма специализировалась в делах о вождении в нетрезвом виде, нарушении гражданских прав, полицейской халатности, преступлениях на почве секса и других мелких правонарушениях. Оплату клиенты производили в рассрочку, в том числе пластиком.

– Хотите кофе? – спросил Томи, наливая чашку себе.

– Нет, спасибо, – ответил Дэн.

У Томи был апломб судебного адвоката. Когда Дэн позвонил ему и попросил встретиться с ним для разговора о бывшем клиенте, Уэйне Герхардте, Томи согласился сразу, не раздумывая, и теперь, сидя лицом к лицу с ним в комнате для переговоров, не выказывал ни малейшего смущения или беспокойства. По опыту Дэн знал, что адвокаты вроде Томи – скорее вольные стрелки, чем хорошие специалисты. Такие любят стрелять, что называется, с бедра, почти не целясь, а потому часто допускают промашки и небрежности в работе.