Пленник забытой часовни - Брэндон Мулл

— Дедушка пытался вернуть тебе прежний облик? — спросила Кендра.

Пеструшка сначала кивнула, а потом замотала головой.

— И да и нет?

Курица кивнула.

— Он пытался, но у него ничего не получилось, — сказала Кендра.

Курица снова кивнула.

— Ты знаешь, как нам тебя расколдовать? — спросила Кендра.

Курица снова кивнула.

— Мы должны что-то сделать в доме?

Курица покачала головой.

— Мы должны отнести тебя к ведьме? — предположил Сет.

Курица кивнула, а потом, захлопав крыльями, отлетела прочь.

— Бабушка, подожди!

Кендра пошла за курицей, но взволнованная курица уклонилась.

— Как она волнуется!

Сет догнал курицу, взял ее на руки и спросил:

— Бабушка, ты еще нас слышишь?

Курица не подала никаких знаков того, что она их понимает.

— Бабушка, — сказала Кендра, — ты в состоянии нас понимать?

Курица принялась вырываться, но Сет крепко держал ее. Он выпустил ее только после того, как курица клюнула его в руку. Дети внимательно наблюдали за Пеструшкой. В течение нескольких минут она ничем не проявляла необычайных способностей и не реагировала на вопросы детей.

— Но ведь только что она нам отвечала, да? — спросила Кендра.

— Она даже написала нам! — Сет показал на слова в углу.

— Должно быть, просвет, в течение которого она могла общаться с нами, очень короткий, — предположила Кендра. — Она передала нам свое сообщение и предоставила дело нам.

— Почему она раньше не подавала о себе знать?

— Не знаю. Может, она пыталась, но мы не обращали внимания.

Сет задумчиво склонил голову набок, а потом пожал плечами:

— Ну и как? Утром понесем ее к ведьме?

— Не знаю. У Мюриэль остался только один узел!

— Что бы там ни было, мы не развяжем ей последний узел. Но может, нам удастся с ней договориться.

— Интересно, что мы можем предложить ей взамен? — спросила Кендра.

— Принесем ей поесть. Или еще чего-нибудь. Чтобы она устроилась поудобнее в своей хижине.

— По-моему, она не согласится. Она ведь понимает, что мы больше всего хотим расколдовать бабушку.

— А другого варианта мы ей не предложим.

Кендра прикусила губу.

— А если она не согласится? Ведь дедушке она не пошла навстречу. Мы освободим Мюриэль, если она вернет бабушке прежний облик?

— Ни в коем случае! — воскликнул Сет. — Как только она освободится, кто помешает ей превратить в кур нас всех?

— Дедушка говорил, что здесь нельзя применять волшебство, если только вначале не применили волшебство к тебе самому. Мы не причинили Мюриэль никакого вреда, верно?

— Но ведь она ведьма! — возразил Сет. — Не будь она опасной, ее бы не заперли в хижине!

— Я не говорю, что хочу освободить ее. Но у нас сейчас чрезвычайное положение и, по-моему, нет другого выхода. Может быть, стоит рискнуть, чтобы вернуть бабушку. Она нам поможет!

Сет задумался.

— Нужно заставить Мюриэль сказать, где дедушка.

— А пусть сделает и то и другое. — Кендра все больше волновалась. — По-моему, она на все согласится, только бы ее освободили! Уверена, что уж эти две услуги она нам окажет. И тогда конец всем нашим бедам!

— Ты права — других вариантов у нас как будто нет.

— Утро вечера мудренее, — сказала Кендра. — Мы оба устали. Утром решим, что делать.

— Идет!

Кендра легла в постель, укрылась одеялом и заснула, прежде чем в голову ей пришла следующая мысль.

— Наверное, не надо было выжимать молоко из одежды, — сказал Сет. — Тогда мы бы сейчас на ходу сбивали масло!

— Фу, гадость какая!

— К концу дня у меня под мышками получился бы йогурт.

— Ты просто псих, — сказала Кендра.

— Мы бы добавили туда варенья Лины и сделали фруктовый десерт.

— Прекрати сейчас же!

Сет самодовольно хохотнул. Пеструшка ехала в тачке, в джутовом мешке, который Сет нашел в кладовке. Они попробовали починить клетку, но им не удалось приладить дверцу. Мешок затягивался сверху тесемкой; голову курицы дети оставили снаружи, чтобы она не задохнулась.

Трудно было поверить, что курица — их бабушка Соренсон. Все утро Пеструшка не выказывала никаких признаков интеллекта. Она никак не отреагировала на слова детей, что они идут к Мюриэль, а ночью снесла яйцо на кровать Кендры.

Кендра и Сет проснулись перед рассветом. В хлеву они нашли тачку; они решили, что везти Пеструшку будет легче, чем тащить ее на руках до самой хижины, увитой плющом.

Сейчас настала очередь Кендры толкать тачку. Курица казалась безмятежной. Наверное, она наслаждалась свежим воздухом. Погода была славной — солнечно, тепло, но не жарко.

Кендра гадала, как пройдут переговоры с Мюриэль. В конце концов дети решили, что надо попробовать договориться с ведьмой. Большого вреда от этого не будет. В зависимости от того, что предложит им Мюриэль, они и примут окончательное решение. Все лучше, чем строить догадки.

Они погрузили в тачку еду, одежду, инструменты и разную утварь — вдруг удастся обменять на что-нибудь из этого бабушкину свободу. В канун Дня летнего солнцестояния почти всю одежду в доме изорвали, измяли, но для бабушки они отыскали кое-какие целые вещи — вдруг им удастся расколдовать ее. Утром они напоили курицу молоком и попили сами.

Вспомнить дорогу к хижине оказалось нетрудно. Вскоре они увидели увитую листвой хижину, в которой жила ведьма. Оставив тележку, Сет понес курицу на руках, а Кендра набрала полные руки разных вещей, которые они собирались предложить ведьме. Кендра уже несколько раз напомнила Сету, чтобы тот не горячился и разговаривал вежливо, что бы ни случилось, но на всякий случай повторила свое предостережение еще раз.

Подойдя ближе к хижине, они услышали странную музыку, как будто кто-то играл на дуделке-ленте и одновременно гремел кастаньетами. Подойдя к двери, они увидели, что мрачная старая карга играет на губной гармошке одной рукой, а другой заставляет плясать свою деревянную куклу.

— Я и не надеялась, что гости снова явятся ко мне так скоро, — расхохоталась ведьма, доиграв песню. — Жалко Стэнли.

— Что вам известно о нашем дедушке? — спросил Сет.

— Весь лес звенит новостью о его похищении, — ответила Мюриэль. — И бывшую наяду-экономку тоже утащили… Просто скандал!

— Вы знаете, где они? — не отступался Сет.

— Посмотрите-ка! Вы принесли мне такие славные подарочки! — вскричала ведьма, потирая заскорузлые ладони. — Одеяло просто роскошное, но оно сразу порвется в моем скромном жилище. Не хочу, чтобы ваше великодушие пропадало зря. Да я и не знаю, что делать с такими красивыми вещами.