Цветок яблони - Алексей Юрьевич Пехов

— Полезные советы всегда в цене, сиор.

— Меч сиора де Ровери не очень удобен для вас. Я бы советовал подобрать что-то более легкое, под вашу руку. Если прикажете, я найду в арсенале подходящий.

— Благодарю, добрый лейтенант. Но теперь меня охраняют восемьдесят три меча, и в восемьдесят четвертом нет нужды. А этот я лишь храню до возвращения хозяина.

Он поклоном показал, что услышал и принял сказанное:

— За дверьми, на часах, останутся шестеро моих людей, сиора. Просто позовите, если что-то понадобится.

Лейтенант ушел, и Лавиани, сидевшая все это время на карнизе, забралась в окно, немного удивив Шерон.

Сойка склонила голову сперва в одну сторону, затем в другую. Указывающей она напомнила грифа, который с интересом рассматривает невесть как оказавшуюся перед его клювом еду.

— Ты выбрала довольно странный способ визита. Через дверь было бы проще.

— Там полно гвардейцев и у них серьезные рожи. Проще стать королевой Пубира, чем пройти мимо них без трех десятков вопросов. А у меня голова болит, и я не выдержу даже дюжины от этих попугаев. Так что мой выбор — обходные пути. Ну и как твое самочувствие?

— Довольно скверное.

— Судя по тому, как ты крутила этой железякой, ты вполне крепко стоишь на ногах. Даже этот усатый пень выглядел впечатленным.

— Я смогла бы выиграть у кого-то из его людей?

— Ну… — Лавиани потерла подбородок словно бы в задумчивости. — Я никого из них не видела в деле. Но учитывая, что это гвардия герцога. Они треттинцы. Здесь лучшие школы фехтования в мире (хотя другие герцогства иного мнения)… Полагаю, тебе удалось бы справиться с одним из них.

— Только с одним?

— Если бы он вышел против тебя после жутчайшей попойки, с больной головой и желанием дать себя убить первому встречному.

Шерон рассмеялась. Лавиани, что удивительно, не стала сохранять серьезную мину и рассмеялась тоже.

Когда смех отзвенел, сойка вздохнула:

— Что-то мне тревожно в последние часы. Бланка верит евнухам в юбках, Мильвио тоже. Я же верю своим глазам и опыту. Облако был редкостной дрянью еще во времена мелкой собачковости. Теперь же эта тварь влезла в тело великой волшебницы… или кто там влез… Как справиться со львом, когда не мог совладать с крысой? Наша новоявленная богиня вообще понимает?

— Нет. Но, видишь ли… Ей это и не надо. Я помню, что случилось в Эльвате, когда она коснулась статуэтки. Помню ее в даирате. И в Аркусе. В Аркусе тоже прекрасно помню, что у нее получилось сплести с искари. В ней спит прошлое, пускай Бланка и не признает этого. И оно помогает.

— То есть, мы будем опираться на прошлое, рыба полосатая? Надеяться на то, что оно вывезет?

— Как говорит Мильвио, в прошлом скрыты бездны знаний. Почему бы Бланке не черпать из них, благодаря тому, кто она есть.

— Мири, — сойка скривилась, точно от горькой ягоды. — Вот мы уже несколько раз об этом говорили. Но все же. Ты веришь?

— Еще десять лет назад я не верила, что когда-нибудь покину Летос. Стану тем, кто я есть. Встречу великого волшебника. Полюблю его. А ты меня спрашиваешь, верю ли я, что рядом с нами Мири? Да, я хочу в это верить. Но во что я точно верю, так это в Бланку. Я видела, на что она способна, и эти дэво… Они обладают умениями, которые хранил Храм. И готовы ими делиться с ней. Так что очень надеюсь, у них все получится… Меня приглашает герцог.

— Я уже поняла, — Лавиани сразу насупилась. — Не горю желанием видеть этого ублюдка до поры до времени. Но придется пересилить себя. Есть подробности?

— Он в нескольких днях пути на запад от Рионы.

— А ты ему нужна в качестве ручной зверушки?

— Это была моя инициатива, увидеть его.

— Да, ну? — сойка сощурила глаза. — Ты решила его укокошить и сделать мне лучший подарок в жизни?

Указывающая посмотрела укоряюще, и бывшая убийца Ночного клана сказала:

— Ладно. Я помню, что обещала Мильвио. Не трону его, пока все не закончится. Так зачем тебе Анселмо?

— Хочу получить разрешение.

Сойка несколько секунд ждала продолжения, но Шерон не спешила ничего объяснять.

— Какая ты таинственная. Ну и ладно. Кстати, город, куда мы едем, называется Твечче и путь к нему тебе очень понравится.

— Отчего же?

— Тракт идет по самой границе Мертвых земель. Можно будет насладиться прекрасными видами пустошей и вспомнить, как мы радовались одному тощему кролику на троих.

Она не привыкла к конной езде, хотя и умела держаться в седле. Но столь долгое путешествие давало о себе знать: болью в спине, словно в низ поясницы забили маленький гвоздь, стертыми бедрами, судорогами в пальцах рук.

Они мчались на запад по пустому рассохшемуся тракту, и солнце здесь, далеко от столицы, непривычно яркое, первую половину дня жгло спину даже через одежду, а во вторую стало зло светить в лицо, слепя глаза, пока наконец не скатилось за низкие холмы.

День выдался тяжелым, пыльным и невероятно длинным. Шерон казалось, что, возможно, это самый долгий и мучительный день в ее жизни, но она понимала, что это лишь сиюминутное впечатление. Когда умер Димитр, было ничуть не легче. Когда исчезла Найли, или когда она пришла за костями в даират. Также указывающая знала, что в будущем подобных дней будет, вероятно, множество.

Она до сих пор ощущала сомнение в душе, верно ли поступает? Многие на ее месте остались бы недалеко от столицы, ожидая возвращения друзей. Правильный поступок. За который не стыдно.

Но также она знала, что порой следует оставлять за спиной самое дорогое, что у тебя есть, чтобы спасти его. Этим Шерон и собиралась заняться.

Хоть как-то шагнуть вперед, добавить щепотку шансов к их призрачной победе, в которую сейчас не верил даже Мильвио.

Тяжеловооруженный отряд скакал через пустоши приграничных областей Треттини, поднимая в воздух облако пыли, и Лавиани улучила минуту буркнуть через платок, повязанный на лицо, какое счастье, что они не плетутся в хвосте колонны и не жрут песок ложками.

Шерон не считала количество человек в отряде. Все ли там были, по уверениям сиора де Ремиджио, или все же кто-то решил не продолжать с ней путь. Видела сталь кирас, мечи, открытые кавалерийские шлемы, луки и копья.

Глаза.

Глаза она тоже видела.

Серые, серо-зеленые и зеленые. Всех оттенков этих цветов.

Смотрели они на нее кто с любопытством, кто с пристальным вниманием. Но злости не было.