Моя прекрасная жертва - Джейми Макгвайр

Я потянула футболку Тэйлора вверх, и он стащил ее. Когда мои пальцы пробежали по его спине, он застонал. Я уже несколько лет не дотрагивалась так до мужчины, и теперь руки не хотели останавливаться. Я опустила их и расстегнула ему пуговицу джинсов, почувствовав, что он к этому готов.

Ведя дорожку поцелуев по моей шее, Тэйлор нырнул ко мне под кофточку, и его ладони заскользили по коже груди, плеч, талии. Пальцы нащупали на спине застежку бюстгальтера и расстегнули ее, в то время как вторая рука высвободила из петли пуговицу на поясе.

Уверенные движения Тэйлора усиливали мое нетерпение. Касаясь моего тела в первый раз, он уже точно знал, что и как делать. До него я спала только с одним мужчиной, с которым мне не было так хорошо. Тот, кто сейчас лежал со мной в постели, любил меня – меня саму, а не мой образ, – и по выражению его глаз я видела, что и с ним сейчас тоже происходит что-то новое.

Тэйлор потянул на себя молнию моих джинсов и тронул языком кожу под ней. Я вздохнула. Внутри все нетерпеливо сжалось. Прикоснувшись ко мне губами чуть ниже пуговицы, он стащил джинсы с моих бедер, а следующим движением сдернул их с ног. Нить частых поцелуев не прерывалась, пока грубая ткань не шлепнулась на пол.

Чуть замедлясь, Тэйлор повел языком вверх по внутренней стороне моего бедра. Я извивалась под ним, а он наслаждался каждым прикосновением к моей коже. Он раздевал меня не слишком медленно и не слишком быстро, а именно так, что я чуть не лишилась рассудка. Отбросив мою кофточку, он спустил с плеч бретельки лифчика, и через секунду белые шелковистые треугольнички тоже полетели в сторону.

Скрипнув матрасом, Тэйлор встал у края кровати. Думая о том, что должно было случиться дальше, он сбросил с себя джинсы, а потом вернулся в постель и, застыв надо мной, со вздохом коснулся лбом моего лба.

– Что? – спросила я, приподымая голову, чтобы поцеловать его в уголок рта.

Тэйлор опустился на меня. Теперь нас разделяли только его боксеры «Кельвин Кляйн» и мои категорически несексуальные хлопчатобумажные трусы.

– Пятнадцать минут назад ты плакала. Я не хочу пользоваться ситуацией. Если мы не будем продолжать, я пойму.

Я медленно провела пальцами по его рельефному животу и скользнула под резинку. Когда я сжала руку и медленно потянула, Тэйлор издал тихий стон.

– А я говорю тебе «пожалуйста».

У него перехватило дыхание, и он, отключив силу воли, порывисто меня поцеловал. Я обхватила его за пояс и, зацепив боксеры, провела руками вниз. Он оттянул мои трусы вбок, и мы соприкоснулись. Я замерла, а когда Тэйлор стал медленно двигаться вперед, ахнула и впилась пальцами в его спину. Матрас заскрипел, вторя вкрадчивым толчкам. Тэйлор опять нагнул шею и со стоном взял мои губы в свои. Я обхватила его ногами, чтобы он прижимался ко мне еще крепче, еще глубже в меня проникал.

Откуда-то снизу до нашей спальни то и дело долетал смех Мэддоксов. Шуметь было нельзя, и каждый раз, когда мне хотелось вскрикнуть, Тэйлор накрывал мой рот ладонью. Не следя за временем, я осознавала только то, что происходило с моим телом, которое требовало новых толчков и вместе с тем ожидало облегчения. Каждым своим движением Тэйлор давал мне и то и другое. Так продолжалось несколько часов, и я даже не заметила, как наступила глубокая ночь.

Когда он упал на матрас рядом со мной, все у меня приятно болело.

– С ума сойти! Женщина, я думал, что люблю тебя, до…

Я нащупала его пальцы, и они переплелись с моими.

– Лишь бы ты любил меня после. Теперь все будет по-новому.

Тэйлор повернулся на бок и подпер голову рукой:

– Я такими словами не бросаюсь. Никому, кроме родных, я о любви не говорил.

– Я говорила только одному человеку.

Он покачал головой:

– Одному?

Я посмотрела в окно: с улицы в комнату лился свет фонарей.

– Да. Олив.

– И никому больше?

– Нет. – Я снова перевела взгляд на Тэйлора и поднесла руку к его щеке: – Только тебе.

Он расслабился, успокоенный моими словами. Пока он укладывался рядом со мной, я закрыла глаза и охотно позволила усталости утащить меня в подводные глубины подсознания. Впервые за долгое время я была в темноте не одна.

Проснувшись в доме Джима Мэддокса, в бывшей комнате Томаса, я стала бояться, что, когда проснется и Тэйлор, мы почувствуем себя неловко. Я не спала с рассвета, а он продолжал лежать рядом, медленно и ровно дыша.

На улице чирикали птички. Из постели я видела в окне только чистое голубое небо да линии проводов. Наступивший день должен был стать одним из лучших в моей жизни. Олив могла этого и не понять, но я собиралась проникнуть в ее память, а потом всю жизнь этим дорожить.

Рука, расслабленно лежавшая на моем животе, пошевелилась.

– Солнышко, – произнес Тэйлор, привлекая меня к себе.

– Что? – откликнулась я растерянно.

Ласковые обращения были мне непривычны: родители называли меня солнышком только на людях, для создания благоприятного имиджа семьи.

– Мне кажется, просыпаться без тебя я уже не смогу, – сказал Тэйлор довольным, хотя и сонным голосом.

Я усмехнулась и пощекотала носом его шею:

– Сможешь.

– Но не хочу.

– В Эстес-Парке без тебя будут скучать.

– А как же! Так какие у нас на сегодня планы? – спросил он, покрывая мою щеку поцелуями. – Не согласен становиться соучастником похищения, пока мы не позавтракаем.

Я вздохнула:

– Не хочу, чтобы она поняла, кто я и зачем приехала. Хочу только… увидеть ее собственными глазами. На этот раз я буду готова и смогу насладиться моментом. Я оставлю крошечный отпечаток в ее жизни, пусть даже никто, кроме меня, не будет об этом знать.

– Я буду.

– Да, конечно, я рассуждаю как эгоистка, – сказала я, прикрыв глаза ладонью.

Тэйлор убрал мою руку от лица и приподнял мне подбородок:

– Наоборот. Я нечасто встречаю людей, которые бы думали о себе так мало. Олив в соседнем доме, а ты мечтаешь только о том, чтобы встретиться с ней как посторонний человек и потом вспоминать это, зная, что она живет своей жизнью.

Раньше я никогда не смотрела на ситуацию под этим углом. Так мое положение выглядело печально, но достойно. Я еще раз почувствовала: женщина, которая отражается в глазах Тэйлора, заслуживает прощения. За это я была ему бесконечно благодарна.

– Ты так говоришь, потому что тебе приходится, – поддразнила я его.

Он улыбнулся без тени неискренности:

– Я так говорю, потому что это правда.

Я не ответила. Тогда Тэйлор опустил глаза.