Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни - Олег Цендровский

Мыслить объективно, быть объективным означает потому не прикасаться к реальности самой по себе, но честно, решительно и критически применять свою способность суждения на том уровне совершенства, который доступен каждому из нас как представителю вида homo sapiens и как конкретной личности. Истины, которые мы обретаем в итоге развития своего понимания и знания, являются все более надежными объяснительными и предсказательными инструментами с меньшим количеством внутренних противоречий. Так, мы можем забить гвоздь подушкой, можем книгой, можем молотком. Забивание гвоздя молотком не является неким абсолютным методом, а его эффективность – абсолютной истиной. Тем не менее его преимущество над подушкой очевидно, и всякий, кто придерживается идеи о равноценности мнений и позиций, может опробовать это на практике.

Человек, таким образом, пребывает в причудливом положении. Все многообразие окружающего мира просачивается в него крупицами через узкое горлышко врожденного аппарата восприятия. Эта малость затем переиначивается и щедро дополняется нашим мозгом, после чего собственные сознательные установки индивида пропускают данные через третий и последний фильтр. Последний, впрочем, не означает маловажный. От него коренным образом зависит вся картина реальности – и тут же рождается основная часть человеческих страданий и проблем.

Проистекают они из когнитивных искажений и вредоносных привычек мышления, отчасти врожденных, отчасти впитанных из социокультурной среды. Даже так называемые объективные сложности в массе своей спровоцированы именно предшествовавшими личными огрехами и пренебрежением внутренней работой. Злое сердце, запутавшийся ум, слабый характер непременно порождают столь же инфернальную и нездоровую вселенную.

Напротив, когда мы совершенствуем свое восприятие вещей, освобождаемся от пагубных привычек мысли и поступка, сам мир становится иным – светлее, глубже и интереснее. Объективность, на которой мы остановили разбор, действительно условна, но это не делает все в мире «субъективным» в расхожем понимании равноправия, равноценности и произвольности любых утверждений. У нас есть вполне надежные критерии для отделения достоверного знания от недостоверного, без которых существование было бы невозможно, и чтобы сформулировать их, требуется обратиться к проблеме истины.

Истина всегда завораживала человека и вплоть до самого недавнего времени была тем идеалом, на который великие и малые мира сего возлагали большие надежды на все возможные блага, включая счастье и могущество. Наконец, мы всегда видели в ней путь к свободе, прежде всего свободе внутренней. «Познаете истину, и истина сделает вас свободными», – гласят известные строки из Евангелия от Иоанна. Но могло ли быть иначе, ибо понятие это лежит в самом основании мышления, а значит и в основании нас самих как существ мыслящих?

Деятельность ума тогда лишь имеет практическую пользу и смысл, если мы смеем рассчитывать, что пробьёмся в ходе своих усилий до действительного положения вещей или, по крайней мере, до некоей рабочей достоверности; до чего-то надежного, а не только лишь кажущегося, на что мы могли бы опереть свои решения, действия, само наше существование. Вместе с тем истина всегда была явлением проблематичным, неопределенным, ускользающим, ставящим в тупик. За время существования человеческой цивилизации оформились три магистральных толкования ее природы: реализм, умеренный конструктивизм и крайний конструктивизм.

Реализм

Позиция реализма представляет собой самое первое мнение, к которому приходит разум, впервые столкнувшийся с проблемой отношения знания к внешнему миру. Реализм рассматривает сознание как зеркало, которое при надлежащем применении способно к точному отражению независимо от нас существующих предметов внешней действительности, к постижению объективной реальности как она есть сама по себе. Древнейшая, аристотелевская формулировка этой концепции, повторенная затем Фомой Аквинским, определяет критерий истины как соответствие знания его предмету (adaequatio rei et intellectus).

Эту оптимистичную и весьма наивную веру в нашу способность постигнуть, как все есть на самом деле, абсолютное большинство человечества пронесло в своих умах и сердцах через историю, в том числе в лице величайших его представителей, начиная с Парменида, Платона и Аристотеля вплоть до ряда философов науки XX в.

Умеренный конструктивизм

Впрочем, неудовлетворительность, нереалистичность реализма стала заметна почти сразу: ему противопоставляется критический антитезис в виде конструктивизма. Ксенофан Колофонский около V в. до н. э. учил о том, что люди создают богов по своему подобию, и указал на зависимость воззрений от индивидуальных и социокультурных факторов. Знание есть не нейтральное отражение действительного, а конструкт, продукт творчества, в котором участвует множество личных и надличностных сил. В середине V в. софисты, а за ними в IV–III вв. скептики уже не ограничиваются указанием на относительность знания – они создают мощную аргументативную базу и набор необоримых в то время риторических стратегий, доказывая конструктивный характер знания, а порой и самую невозможность истины.

Допустим, рассуждают умеренные конструктивисты, сознание действительно является зеркалом, способным отражать внешнюю реальность. Но почему же тогда одни и те же предметы столь по-разному порой видят разные люди из разных культур, разных эпох, слоёв общества, разных индивидуальных особенностей и даже в разные периоды собственной жизни? Это можно объяснить только тем фактом, что отражение, формирующееся на поверхности зеркала, зависит от его конкретных особенностей, специфических форм и оттенков.

Действительность не монолитна, не едина и предстает как множественная, следовательно, познание всегда исходит из ограниченной части сущего. Будучи таковым, познание испытывает влияние своей ограниченности, и потому восприятие из одной точки всегда отлично от восприятия из другой. Сущее – перспективно: результаты познавательной деятельности зависят от сложившихся в результате развития аппарата восприятия и мышления, а также от всех индивидуальных и социокультурных особенностей познающего, неповторимости его положения внутри действительности.

Таким образом, в той или иной степени знание всегда является конструктом, продуктом личного и социально-культурного творчества, поскольку возникает на необходимо подверженной постоянным влияниям и деформациям поверхности. Одни зеркала отражают реальность лучше, другие – хуже, но ни одно не способно избежать собственных ограничений и ни одно не может вместить ее целиком.

Самой влиятельной и законченной концепцией умеренного конструктивизма из недавней истории можно назвать марксизм, а точнее – диалектический материализм. Фридрих Энгельс пишет («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии»):

«Раз навсегда утрачивает всякий смысл требование окончательных решений и вечных истин; мы никогда не забываем, что все приобретаемые нами знания по необходимости ограничены и обусловлены теми обстоятельствами, при которых мы их приобретаем. Вместе с тем нам уже не могут больше внушать почтения такие непреодолимые для старой, но все еще весьма распространенной метафизики противоположности, как противоположности истины и заблуждения. Мы знаем, что эти противоположности имеют лишь относительное значение: то, что ныне признается истиной, имеет свою ошибочную сторону, которая теперь скрыта, но со временем выступит наружу; и совершенно так же то, что признано теперь заблуждением, имеет истинную сторону, в силу которой оно прежде могло считаться истиной».