Завтра - Гийом Мюссо

Вернула к настоящему. Вызвала гнев. Потом оцепенение. Потом тоскливую безнадежность. Мучительное сомнение поселилось в нем, терзая и подтачивая. А что, если Эмили не его дочь?

Мэтью снова вернулся к началу их романа с Кейт. Они познакомились в октябре 2006 года. По словам Кейт, зачали Эмили 29 октября. На свет девочка появилась спустя восемь месяцев, 21 июня, погожим летним днем. Недоношенный на месяц ребенок. Обычное дело. Правда, Эмили ничуть не походила на недоношенную: вес три с половиной кило, рост 52 сантиметра. Ее недолго продержали в больнице под наблюдением. Тогда бурная радость, оттого что он стал отцом, заслонила от него все эти «мелочи».

— Пап, ты в порядке? Хочешь, съешь пряник!

Голосок Эмили не освободил Мэтью от размышлений.

— Не сейчас, мышка! Съем обязательно, но попозже, — пробормотал он в ответ.

Мэтью обернулся к Эйприл и без всяких объяснений объявил:

— Мне нужно выйти купить кое-что!

* * *

Бостон, 2010

12 часов 30 минут

Эмма вышла из такси на Сомерс-стрит, в самом центре Уаттапана. Уаттапан — квартал, расположенный на южной окраине Бостона Он не относился к тем, которым путеводители для туристов посвящают многие страницы. Мела метель, улицы были пустынными. Отсутствие людей на улицах успокоило Эмму, избавив от чувства опасности, но вид, куда ни бросишь взгляд, был неприглядным. Маленькие кирпичные домишки откровенно просили ремонта. Громоздились склады со стенами, покрытыми граффити, за заборами пустыри, рядом лачуги с крышами из толя…

Эмма пошла вверх по улице, разыскивая городской каток, и наткнулась на компанию бомжей. Они заняли весь тротуар, сгрудившись вокруг жаровни, оставив в стороне крафтовые мешки, куда собирали банки из-под пива. Из пропитых ртов Эмме вслед понеслись окутанные паром ругательства, но она не обратила на них внимания. Разве такой пустяк мог ее сейчас остановить?

Вот и здание городского катка. Огромный ангар из металлических конструкций, с фасадом, расписанным тэгами местных приколистов. Эмма вошла внутрь ангара, купила входной билет и, минуя раздевалку, отправилась прямо туда, где ребята катались на коньках.

Детские голоса неслись из-за ограды. Каток был поделен на несколько секций. В одной из них молодой тренер обучал школьников-малышей шести-семи лет игре в хоккей. Две учительницы следили за занятиями, поднимали падавших малышей, шнуровали коньки, надевали шлемы и поправляли щитки.

Эмма подошла поближе к сияющему льду и в одной из учительниц сразу узнала Сару Хиггинс. Теперь Сара коротко стриглась, здорово похудела и выглядела гораздо старше, чем на фотографиях, несмотря на джинсы и свитер крупной вязки.

— Миссис Шапиро?

Сара дернулась, словно под действием электрического тока, и ошеломленно уставилась на Эмму. Ее давным-давно никто уже так не называл.

— Кто вы такая? — осведомилась учительница, подходя к борту катка.

— Хорошая знакомая Мэтью. Похоже, у него неприятности, и мне хотелось бы ему помочь.

— Меня это не касается.

— Уделите мне, пожалуйста, пять минут.

— Не теперь. Вы же видите, я занята.

— Поверьте, это по-настоящему важно, — настаивала Эмма.

Сара со вздохом согласилась:

— Тут рядом есть небольшой буфет. Ждите меня там. Я приду через пятнадцать минут.

* * *

Спустя двадцать минут.

— Мы прожили с Мэтью почти десять лет, а познакомились еще раньше, — начала Сара и отпила глоток чая.

Эмма сидела напротив нее, внимательно слушала и нервно теребила соломинку в стакане с кока-колой.

— Познакомились мы в 1992 году, в университете Массачусетса, Мэтт учился на философском факультете, я — на педагогическом.

— Любовь с первого взгляда?

— Не сказала бы. Скорее общность интересов. Мы читали одни и те же книги, горели теми же идеями, имели одинаковые политические пристрастия. В первый раз мы поцеловались вечером после выборов, когда впервые победил Билл Клинтон. Я и Мэтт были волонтерами и работали в комитете поддержки.

Сара отвернулась и на секунду прикрыла глаза. Все это теперь казалось таким далеким…

Эмма вернула ее к действительности.

— Вы расстались четыре года назад, я права?

— Почти пять. Расстались быстро. И очень неожиданно.

— У вас уже намечался внутренний разлад?

— Да нет, мы жили мирно, спокойно, были счастливы. Я, по крайней мере, была счастлива…

— В один прекрасный день Мэтью…

У Сары вырвался нервный смешок.

— Да уж, по-другому не скажешь. Но это был вечер. Он вернулся домой и признался, что встретил женщину, которую полюбил, и хочет жить с ней. Он говорил твердо, без малейших колебаний. Он не оставил мне выбора.

— Этой женщиной была Кейт?

— Разумеется. Они встретились за несколько дней до этого в больнице. Мэтью работал в саду и порезал руку секатором чуть ли не до кости. Врач наложила ему повязку. Подумать только! Я сама отправила его в тот день к хирургу. Мэтт твердил, что порез — пустяк, и не хотел идти…

Эмма не могла помешать себе и задала каверзный вопрос:

— А вы не попытались за него бороться?

Сара пожала плечами:

— Вы же видели эту женщину? У меня не было оружия, чтобы с ней бороться. Она была моложе, красивее, значительнее меня. И потом столько лет подряд мы хотели иметь ребенка, но безуспешно. Так что…

Голос у Сары дрогнул, но она продолжила:

— Мэтью в некотором роде романтик, идеалист. Встретив Кейт, он уверил себя, что встретил свою половинку, родственную душу. И судя по всему, она любила его. Может быть, даже больше, чем я. Во всяком случае, лучше, чем я, умела ему это показать…

Слезы заблестели на глазах Сары.

— Какое-то время я надеялась, что это всего лишь пылкое увлечение, что оно пройдет. Но когда узнала о беременности Кейт, поняла, что между мной и Мэтью все кончено навсегда.

Стайка ребятишек с громкими криками влетела в буфет. Сара взглянула на часы и поднялась.

— Мне пора, я должна идти. А почему вы решили, что у Мэтью неприятности?

— Я… Я пока не могу вам сказать. Вы поддерживаете с ним отношения?

Сара отрицательно покачала головой:

— Вы, наверное, шутите? Все последние годы были для меня сущим кошмаром, и я только-только начала приходить в себя после этого ужасного развода. За все эти годы я ни разу не говорила с Мэтью и впредь собираюсь поступать точно так же.

Истины, которых нам не хочется знать, — самые для нас важные.