Здравствуй, Даша! - Микола Адам

– Что? – опомнилась Алена, встретилась глазами с глазами дочери.

– А я думала, – улыбнулась Аля, – что ты всерьез увлеклась кроссвордами по телевизору. Рада, что это на так.

– Какими кроссвордами? – не поняла Алена.

– Проехали, – решила не распростроняться Аля. – Давай спать. Завтра расскажешь, что тебя так угнетает.

– Ничего меня не угнетает, – возразила Алена.

– Тогда тем более спать ложись.

– А ты где была?

– Мама, не начинай. И не просыпайся. Лучше давай спать. Завтра поговорим.

– Ты считаешь?

– Конечно. Все, целую. Спокойной ночи.

Аля чмокнула маму в щечку и ушла в свою комнату.

А может, и правда лечь спать? Какой смысл казнить себя и искать оправдания собственным поступкам?…

ЭПИЗОД 38

Николай Михайлович нервничал. Раньше обычного он спустился в зрительный зал, включил свет на сцене и уселся в кресло в первом ряду, закинув ногу за ногу и слегка покачивая ею. Он ждал Дашу. Она тоже должна была прийти пораньше. Николай Михайлович попросил ее об этом. Даша не спрашивала, зачем ей приходить на целый час раньше, но догадывалась. Вполне возможно, что Николай Михайлович позвал ее для каких-то личных целей, типа свидания, но открыто боялся признаться, что назначенная встреча – именно свидание. Хотя вряд ли. Человек-то он решительный и даже очень, но в том, что влюбился в девчонку, да еще школьницу, старательно скрывал сам от себя же. Только себя не обманешь! Это Даша знала доподлинно. Плевать, какова была реальная причина того, для чего понадобилась ему Даша. Даже если отрабатывать роль… вдруг Николаю Михайловичу пригрезилось в очередной раз, как нужно играть Даше ее Машу… она все равно бы без раздумий подчинилась ему. Даша уже дышать без него не могла. Даже странно, не правда ли? Дышала ведь и нормально дышала, только резкой становилась в школе да и вообще… оттого, что первой неприлично, видите ли, признаваться в чувствах, к тому же взрослому мужчине. Предрассудки, конечно, но все-таки останавливали Дашу много раз, когда она вот-вот была готова прошептать Николаю Михайловичу, что любит его до умопомрачения. Она поняла это давно, однако мысли отгоняла. А мысли взяли и напали на нее пчелиным роем в тот вечер, когда Николай Михайлович пришел за ней после похорон ее мамы, усадил на рояль и пробухал с ней всю ночь, искусали весь мозг, чтобы обратила на них внимание. И когда Даша обратила внимание – мурашки побежали по коже. Она приняла чувства, стучавшиеся в ее сердце птицей, и поселила их в нем.

Даша не пошла домой, но и не ушла со всеми после уроков, прошмыгнула в туалет, уселась на подоконник, закурила. Лучше переждать здесь, роль заодно спокойно поучить. Что ей дома делать? На папу пьяного любоваться? Он теперь в другую крайность впал. Раньше от телевизора за уши нельзя было отодрать, теперь от бутылки. Смысл жизни для него крылся в последнее время на дне стакана. Дашу он и не замечал даже. Возможно, что и забыл совсем о ее существовании. Данное обстоятельство не особо напрягало, но все-таки обида царапала нёбо, что водка стала дороже, чем родная дочка. Ну да пофиг!..

Время тянулось медленно, зато Даша выучила почти все реплики и абсолютно все монологи своей героини. Монологи вообще от зубов отскакивали. Николай Михайлович уже мог приступать гордиться ученицей.

Когда она пришла в ДК, Николай Михайлович даже не отреагировал на ее появление, словно не заметил. Зачем звал тогда? Впору и обидеться.

Даша села на край сцены, свесив ноги, стала болтать ими вверх-вниз. Никакой реакции. Режиссер находился словно в какой-то прострации.

– Это уже не смешно! – вырвалось у Даши. – Я ведь могу обидеться и уйти. Эй, Николай Михайлович, вы слышите?…

Она соскочила со сцены и подошла к Николаю Михайловичу, провела рукой перед его глазами. Не получив никакого результата, толкнула его в плечо.

– Что? – будто включился, как робот, Николай Михайлович. Глаза ожили, забегали по Даше, будто по клавишам, вспоминая, словно ноты, ища нужную, кто это перед ним стоит.

– С вами все в порядке? – обеспокоенно спросила Даша, поскольку вид Николая Михайловича ей не нравился. Он похож был на душевнобольного.

– В полнейшем! – вскочил Николай Михайлович с места, обнял Дашу и поцеловал в лобик. – Молодец, что пришла пораньше, – добавил.

– Да я уже полчаса здесь торчу! – заявила та. – Созерцаю ваше погруженное в нирвану тело.

– Прости, задумался, – извинился Николай Михайлович. – Пойдем со мной!

Он взял Дашу за руку и повел за кулисы, где, по идее, должны находиться гримуборные, но вместо них, как все знали, помещения были оборудованы под склады. По крайней мере, две комнаты из пяти, расположенных в один ряд. Николай Михайлович остановился у той двери, что посредине. С загадочным видом полез рукой в карман и вытащил ключ от нее, вставил в замочную скважину, провернул два раза. И, оп ля, сим-сим открылся.

– Вау! – удивленно воскликнула Даша. Она увидела уютное гнездышко, не иначе. Мягкий ковер на полу, мягкий диван, кресло, шкаф-трюмо, стойка-вешалка старинной работы, столик на резных ножках, окно завешано бархатной портьерой. На стенах афиши прошлогодних концертов. – А я думала, эта дверь никогда не открывается, – прошла в комнату.

– Мне по секрету о ней рассказал Витек и ключик дал, – подмигнул Николай Михайлович, проходя вслед за Дашей. Осмотревшись, он закрыл дверь и запер ее, ключ оставив в замке.

И тогда Даша поняла, зачем привел ее сюда Николай Михайлович. Вот в чем таилась причина его прострации. Он обдумывал, как провернуть дельце по заманиванию «птички в клетку». Ее это так сильно оскорбило, что Даша даже испугалась, что способна на такие ощущения. Конечно, Николай Михайлович хороший человек и все такое, но как он мог?… И хоть она сама хотела, чтобы он понастойчивее с ней себя вел… не таким же, однако, образом!..

Даша вспыхнула пламенем негодования в благородном порыве, ноздри ее расширились, глаза метали молнии, но говорила она спокойно, даже с некоторой флегматичностью.

– Вы что, Николай Михайлович, считаете меня шлюхой подзаборной? – сказала она, отойдя к двери. – Думаете, я здесь трахаться с вами стану? Думаете, что осчастливите меня? Думаете, что я только и мечтаю, чтобы ваш член проник в меня, а я болталась на нем, как насаженная на кол? Я же верила вам, доверяла, как самому близкому человеку! А вы… Что вы натворили, Николай Михайлович? Вы же все испортили…

Николай Михайлович опешил и не знал ни как себя вести, ни что отвечать. Он и предположить не мог, что последует подобная реакция. У него и в мыслях-то не было предложить Даше переспать с ним! Но она так подумала. Значит, ее приглашение в эту комнату так и выглядело. Осел! Какой же он осел! Обидел девочку собственной непредусмотрительностью. Николай Михайлович просто хотел поделиться открытием. Для него самого эта злосчастная комната являлась сюрпризом. Здесь они могли репетировать, поскольку сцена почти всегда занята другими коллективами, которые мешали, а работа Николая Михайловича мешала коллективам. Здесь полная звуковая изоляция. Просто рай для репетиций. А Даша подумала, что он хочет воспользоваться ею. Неужели со стороны это могло так выглядеть?…