История свадеб - Олег Ивик

Мать невесты накрывала молодых шалью, им подносили на двоих одну кружку чая. Остальные гости тем временем пили отнюдь не чай. На столе, конечно же, стояла и водка – «для дам». Но настоящие мужчины пили спирт, настоянный на мухоморах с добавлением можжевельника. Иногда вместо спирта брали одеколон. Можно представить, какая получалась «Слеза комсомолки»! Но это придумали в те времена, когда комсомолок еще не было… Тут же музыканты играли на варгане, бандурке и гармони. Шаман гадал сначала новобрачным, а потом и всем желающим. Молодежь разыгрывала танцы-пантомимы… А в небе над чумом рассыпались фантастической красоты мозаики, созданные мухоморовой настойкой…

* * *

Свадебные традиции нганасан заметно отличаются от традиций других народов Западной Сибири. Впрочем, не только свадебные. Жизнь нганасан – это сплошной экстрим: их округ расположен за Полярным кругом, в зоне вечной мерзлоты. Средняя температура января в некоторых местах доходит до 34° ниже нуля. А скорость зимних ветров достигает 40 метров в секунду!

И тем не менее нганасаны живут и не только борются с природой, но и влюбляются, и женятся. Причем добрачная любовь у нганасан никогда не осуждалась. Молодые люди могли обниматься на виду у всего стойбища. Юноша приносил девушке подарки, но склонял он ее не к браку, а к любовному сожительству. Если девушка соглашалась, она в свою очередь делала возлюбленному подарки: бусы и подвески на косу. Забота о косах своего возлюбленного была традиционной обязанностью девушки: она расчесывала их на прямой пробор, заплетала, а на концах косичек подвешивала подарки. Кроме того, в знак особой заботы девушка могла смазывать волосы своего возлюбленного оленьим жиром или костным мозгом. Несмотря на такое внимание к прическе, юноши нганасан женственностью отнюдь не отличались. Серьги и косы не мешали им быть отличными охотниками. В пять лет мальчик получал свое первое копье, а молодой человек считался женихом только после того, как убивал на охоте первого оленя.

Когда волосы были должным образом умащены, согласие девушки считалось полученным, и юноша приходил ночью в ее чум, причем родители никаких препятствий этому не чинили. А если у девушки родится ребенок, и даже не один, тем лучше. Когда она, нагулявшись, вступит в законный брак, ее дети останутся жить с бабушкой и дедушкой на правах их собственных детей.

Чаще всего юноши и девушки заключали между собой любовные союзы на празднике «Чистого чума». Это дни, когда солнце впервые ненадолго показывается из-за горизонта, – самое начало февраля. Можно себе представить, какой холод царит на Таймыре в это время, как успели нганасаны намерзнуться за долгую полярную зиму. Может быть, этим и объяснялось снисходительное поведение родителей.

Но когда молодым людям приходила пора вступать в брак, родители-нганасаны были непреклонны. В суровых условиях Крайнего Севера брачный союз – это не романтическое приключение, а способ выживания. Причем родственники не принимали во внимание не только чувства, но и возраст детей. У нганасан были распространены браки малолетних со взрослыми, и не только девушек со стариками, но и мальчиков со взрослыми женщинами. Существовало многоженство. Иногда богатые нганасаны, которые нуждались в рабочих руках больше, чем в калыме, брали на воспитание мальчиков, которых впоследствии женили на своих дочерях. Такой воспитанник становился помощником главы семьи, а женившись, должен был «отработать» свой выкуп за невесту.

Шаманы тоже могли не вносить выкупа, а отработать его. Если шаман излечивал больную девушку, этого было достаточно, чтобы он взял ее в жены без выкупа. Может быть, именно поэтому среди шаманов было распространено многоженство.

Сватовство у нганасан приходилось на весну или на осень. Сваты приходили днем: решать судьбу молодых в темное время считалось грехом. Сват с женихом и его отцом приходили к чуму невесты и молча останавливались у входа. Отец невесты делал вид, что не замечает их. Тогда сват приставлял свой посох к его лбу и произносил древнюю ритуальную фразу: «Если ты согласен, скажи, если не согласен, не говори, а то я запаздываю с возвращением». Этот обычай пошел с тех времен, когда воинственные нганасаны брали себе жен силой и могли убить отца невесты в случае отказа. Посох символизировал копье.

Расторгались браки легко, обычно по инициативе мужчины. Бесплодие или неверность жены считались вполне достаточным поводом. Но чтобы не затеваться с возвращением выкупа, уплаченного когда-то за «некачественную» супругу, очень часто муж просто просил обменять ее на равноценную. И тогда ему присылали ее младшую сестру или племянницу.

* * *

У кетов тоже были приняты браки между супругами разных возрастов, причем обычно старшей была женщина. Родители не торопились выдавать дочку замуж, ведь она работала на них.

Брачную церемонию проводил шаман, надевавший по этому поводу специальную обувь и нагрудник и вооружавшийся традиционной колотушкой. Шаман связывал косы новобрачных, «чтобы они стали одним телом», и трижды обходил их по часовой стрелке, подражая крику кукушки. Потом он подбрасывал свою колотушку возле молодых, чтобы вопросить духов об их грядущей судьбе: о долголетии, о детях… Но о чем бы ни сообщили ему духи, молодоженам об этом знать не следовало, о результатах гадания шаман рассказывал только родственникам.

* * *

Якуты славятся как коневоды, в их культуре лошадь имеет большее значение, чем даже олень. Поэтому и на свадьбе все вертится вокруг лошади. Даже за выплатой калыма присматривает она: в это время на очаге должна стоять отрубленная конская голова с открытыми глазами и открытым ртом, а отец невесты с женихом пьют кумыс и разбрызгивают его… В дом жениха невеста тоже едет верхом на лошади. А свадебный пир кумысом начинается, кумысом же и заканчивается. Что не смогли допить – то выливают на гривы лошадей.

Интересно, что свадебный наряд невесты совпадает с похоронным: на обеих церемониях женщина должна быть наряжена в «сангыях» – роскошную ритуальную шубу из меха тарбагана, отороченную бобром и расшитую бисером, серебром и шелком. Часто такую шубу дарила невестке свекровь…

* * *

У чукчей-оленеводов калым был не принят. Вместо этого жених должен был один год отработать пастухом в семье невесты. Это не только было выгодно ее родителям, но и давало возможность оценить достоинства будущего зятя. Ленивого могли попросту выгнать.

Береговые чукчи предпочитали получать калым. Поэтому здесь невест нередко воровали. Впрочем, если она соглашалась остаться с укравшим ее мужем, то родители невесты обычно претензий не предъявляли.

У богатых чукчей было по нескольку жен – как правило, столько же, сколько оленьих стад. Ревность между женами была не принята, и бесплодные женщины сами просили мужа взять вторую жену. Впрочем, ведь и жены тоже пользовались всеми удовольствиями полиандрии. Дело в том, что на Чукотке были распространены так называемые «брачные союзы».

Мужчины, заключившие между собой такой союз, становились своего рода побратимами. Они помогали друг другу; в случае гибели одного из членов союза они вместе воспитывали его детей, а кто-то брал в жены вдову. Ну, а пока они были живы, у побратимов все было общим или почти общим. Конечно, каждая жена жила в чуме своего мужа и вела его хозяйство, но, если кто-то из членов союза приезжал в гости, муж уступал ему свое место на супружеском ложе. Отказать «члену союза» женщина не могла, разве только в случае, если этот чукча для того и ездил по гостям, чтобы спать с чужими женами, и это всем было известно.