Сын за сына - Александр Содерберг

– С этим?

– Нет, с другим, с Ульфом.

– Гм, – кивнула Марианне. – Ульф, говоришь… И что ты хочешь от него?

Антония пожала плечами.

– А он что?

– Он добрый, умный и боится близости. Это похоже на меня.

– Минус доброта и ум в таком случае, – сказала Марианне.

– Да, минус доброта и ум, конечно же.

– Ты достойна любви, Антония. Бери ее, если она придет.

– Если придет – обещаю. А с бизнесом как?

– Не могу жаловаться. Многие борются за выживание.

– Это правда.

– Гребаная страна.

– Ну, как посмотреть.

– Нет, гребаная страна, как ни посмотри. Во всем появилось что-то социально-расистское, нацизм всеобщего благоденствия. Просто слов нет! Был бы жив Ассар, он задал бы всем тупым расистам. Зуб даю! Он просто ненавидел мелочность и идиотизм, которые теперь разъели страну. Это неправильно, абсолютно.

Антония выжидала. Марианне вот такая – вспыльчивая и красноречивая, с каким-то удивительным политическим пафосом, при том что бо́льшую часть жизни была преступницей. Она говорила без остановки и от собственных слов заводилась еще больше. Говорила о проклятых социалистах, которые в семидесятые и восьмидесятые подтолкнули ее и ее супруга Ассара на путь преступности своими негуманными налогами. Говорила об умственно отсталых тупых расистах из социал-демократов, о скрытых фашистах из народной партии, вредных коммунистах, больных на голову феминистках и анальных зеленых и так далее.

Так продолжалось пять минут, пока Марианне не закончила речь. Она тяжело дышала.

– Спасибо за воду, – сказала Антония и встала.

Марианне выпятила губы, как будто в эту секунду пожалела о сказанном.

– Вот как-то так.

Антония задвинула стул.

– Эта болтовня, Марианне, она принижает тебя. Ты гораздо лучше.

Хозяйка переживала неловкий момент.

– Да, наверное, ты права, – вздохнула она. – Не понимаю, почему я всегда завожусь на этой почве.

В ней было что-то очень располагающее.

– Избивший женщину – конечно, бесплатно, – сказала Марианне. – Карточка-удостоверение будет стоить и денег, и взаимных услуг.

Антония убрала руки со спинки стула.

– Я работаю в полиции и за это получаю зарплату.

Марианне встала.

– Как будто мне есть дело… Приходи в наш мир, Антония, ты стала бы природным дарованием.

Антонию немного рассмешил этот комплимент.

– Знаешь, что обычно говорил Ассар?

– Да, – ответила Антония.

– Что же?

– «Если начнется гроза, не наложи в штаны».

– Точно.

– Но это сказал не Ассар. Он спер эту реплику у фон Сюдова из того фильма…

Марианне пожала плечами.

– Ну, может быть, но Ассар воровал все. Потом он считал это своим. Поэтому с ним было так легко жить.

Кристиан Ханке встретил отца и Роланда Генца в гостиной усадьбы. Они сидели у потрескивающего огня и разговаривали. Оба повернулись, когда он вошел в комнату.

– Нам нельзя находиться вместе, – сказал Ральф.

– Плюнь на это сейчас, – ответил Кристиан.

– Что случилось? – поинтересовался Генц.

– Один из наших парней найден убитым в одном из надежных мест.

– Где? Кто?

– Не знаю, неважно. Но теперь мы должны поменять дислокацию.

На мгновение все замерли.

– Они здесь? – спросил Ральф.

– Мы не можем быть уверены. Но вот это вместе с похищением Карлоса…

– Что ты собираешься делать? – перебил Роланд.

– Перевезти одного из мальчиков.

– Куда?

– В Колумбию, к дону Игнасио; там мы будем в безопасности.

– Мы?

– Я поеду с ним, – сказал Кристиан. – Вам тоже не помешало бы подумать о безопасности.

– Бери Лотара, – проговорил Ральф Ханке. – Сын Гектора важнее всего; пусть второй, швед, остается здесь.

– Я считаю наоборот, – возразил Кристиан.

* * *

Альберт проснулся, оттого что сильные руки оторвали его от матраса, посадили в коляску и вывезли из комнаты. Он успел заметить коридор, двери, ведущие в другие помещения, комнату охранника с окном.

Когда Альберт оказался на улице, была ночь и темно, хоть глаз выколи. Он старался осмотреться, получить представление о том, где находится.

Резким движением его подняли в черный микроавтобус с открытой отъезжающей дверью и посадили на сиденье. Мужчина, выдернувший его из сна, пропал, дверь тихо задвинулась – идеальная автоматика.

В автобусе Альберт был один; ему хотелось вскочить и убежать. Эти мысли, естественная способность так сделать, по-прежнему жили в нем – и, наверное, всегда будут жить.

Открылась дверь у водительского сиденья. Контуры мужчины, севшего за руль. Потом открылась отъезжающая дверь, и внутрь согнувшись вошли двое мужчин. Альберт узнал одного из них.

– Эрнст! – Он почувствовал облегчение, неописуемое облегчение.

Но тот избегал визуального контакта. Он сел через два ряда впереди, за водителем.

– Тебе и Эрнсту нельзя разговаривать между собой, – сказал второй мужчина, севший на тот же ряд, где и Альберт, через сиденье от него. – Меня зовут Кристиан.

Дверь задвинулась, и машина стартовала в темноту.

– Я прошу прощения за то, что все случилось так стремительно, – добавил он, пристегнув ремень безопасности.

– Эрнст, моя мама жива? – громко спросил Альберт.

Спина Эрнста не шевелилась, он просто сидел и смотрел перед собой.

– Эрнст!!

– Перестань разговаривать, и уж точно не по-шведски, – сказал Кристиан.

– Эрнст, чертов идиот, отвечай на мой вопрос!!! – заревел Альберт.

– Я не знаю, – выдохнул Эрнст.

– О чем вы разговариваете? – спросил Кристиан на английском.

– Забудь, – ответил Эрнст по-шведски.

– О чем вы говорили? – повторил Кристиан.

– Мальчик спрашивал, жива ли его мать, – сказал Эрнст по-английски.

Кристиан собрался и взглянул на Альберта:

– Твоя мать жива. Пристегни ремень.

– Где она? – спросил в ответ Альберт.

Кристиан наклонился, вытянул ремень над пленником и вставил его в замок.