Кто я? - Сергей Тишуков

— Бывший, — пробурчал Денис, стараясь вложить в ответ, как можно больше презрения.

— Чё, тоже прокатил? Сука! Я ему говорю, мол, мне за ранение льготы положены и планка, как у ветеранов боевых действий. Я такую у деда видел. За ранение. Круто смотрится! А он мне: я тебе путёвку в санаторий выпишу с трёхразовыми бесплатными клизмами. До, вместо и после еды. Урод!

Денису говорить не хотелось, но Мельникова было уже не заткнуть. Свив себе гнёздышко из подушки и двух одеял, он удобно откинулся на спинку кровати и принялся рассуждать о царящей в мире несправедливости. Начав с отношения власти к рядовым труженикам, он резко перескочил на влияние глобального потепления на вкус пива. Потом, каким-то образом увязал современную попсу с деградацией жителей мегаполисов и, наконец, заявил, что качество медицинского обслуживания постоянно ухудшается, потому что длина юбок у медсестёр удлиняется год от года.

— Не дала? — посочувствовал Денис.

— Привереда какая-то! Будто в детстве не из навоза куличи лепила, а кристаллы Сваровски в формочках продавала. В песочнице на Патриках. Тьфу. Она обычный шоколад, видишь ли, не любит! Ей раффаэлло подавай! Ты знаешь, что такое раффаэлло? Вафля в кокосовой стружке! Я ей предложил нормальную кожаную вафлю и мешок стружки с пилорамы, а она пообещала слабительное в снотворное подмешать. А я, между прочим, ранен! Мне уход требуется и внимание. А пива в буфете нет!

Денис закрыл глаза и попытался задремать под однообразные причитания соседа. Доказать бы всем этим начальникам, что оперская чуйка в нём заложена на генном уровне, а весь хвалёный профессионализм — это для всяких посредственностей. Пусть годами нарабатывают навыки, штудируют инструкции и доводят до автоматизма выполнение регламента уголовного права. Он чувствовал, что его стихия импровизация, а вся бюрократия, словно кандалы каторжанину. Рамки холста художнику. То, что мешает развернуть талант в полную силу.

— Уснул, что ли? — начал трясти за плечо Гизмо, — Мне щас батя отзвонился. Видосики скинул. Глянь, что о нас в инете выкладывают!

Денис не успел протереть глаза, а Мельников уже совал ему под нос смартфон, где на фоне туманного утра, метались, по парковке эвакоцентра, четыре смешные фигурки, две из которых одеты в больничные пижамы.

— Отвали! — рявкнул Денис, — Нет настроения.

— Не хочешь смотреть, послушай, что пишут. «Полный провал учений Гражданской Обороны. Условный противник сумел беспрепятственно проникнуть на территорию эвакоцентра, заглушить направленным радиоизлучением все компоненты защиты, подавив сигналы для активации систем ПВО и наземных механизированных комплексов». Точка, блин. Вот почему ни один модуль не раскрылся и ни одна роботизированная падла не вылезла, чтобы прикрыть нас бронёй и залить боевиков свинцовым ливнем. Понимаешь? Обосрались и говорят, будто всё было понарошку. Тактические учения! Не было нападения! Условный противник, блин! А запястье я об асфальт поцарапал, когда по парковке ползал!

— Ещё раз прошу, Родя, отвали! Нет у меня настроения обсуждать это.

— Ну, как же так?

— Никто не допустит, чтобы СМИ начали сеять панику среди гражданского населения! Директива такая. Все сообщения подвергать цензуре и говорить, мол, так и задумано. Представляешь, что начнётся, если все бросятся скупать сахар и гречку, а потом ломанутся в Отрадное, требуя ввести военное положение? Рассосётся, потом расскажут, что происходило на самом деле. И то, всей правды никогда не скажут.

— А мы? Молчать будем?

— Я да, — отчаявшись отделаться от нудного товарища, вздохнул Черов, — Я, пока на службе, обязан подчиняться всем директивам. Уволят, тогда другое дело.

— А я не согласен! — набычился Гизмо, отчего лицо, торчащее из розового силиконового шейного фиксатора, побагровело и стало похоже на шарик мороженого, — Надо мной все ржать будут, а я молчать и обтекать? Хрен им!

— Статью о дискредитации власти никто не отменял, — напомнил Денис.

— Статья 319, пункт не помню, — весело сообщил третий сосед, заходя в палату, — Меня разок пытались притянуть, когда на камеру заявил, что апрельские субботники — это скрытое проявление крепостничества со стороны администрации посёлка. Мандарины хотите?

С собой он имел пластиковый пакет с оранжевыми плодами, напоминающими уменьшенные копии апельсинов. В другой руке держал влажную литровую банку с тщательно вымытой клубникой.

— Испанские? — поморщился Гизмо, — Сам их жри. Замучаешься, пока почистишь. Дай клубнички!

— Фиг тебе! — хохотнул сосед и прошёл к своей койке, — Клубничку сам люблю!

Чтобы прекратить домогательства, он быстро заткнул уши вкладышами наушников, завалился на постель и положил на согнутые колени планшет.

— Жлоб! — плюнул в любителя сетевого юмора Гизмо, благо, тот ничего не слышал и не видел.

Панкер вскочил, полный негодования, затем махнул здоровой рукой и устало, будто пытаясь примириться с суровой действительностью, спросил:

— Значит всё? Лежим как тряпки о которые только что вытерли ноги?

— А что предлагаешь?

Гизмо пожал плечами.

— Не знаю. Хотелось бы просто доказать, что я не пепельница, и бычки об меня тушить не надо. У тебя случай похлеще, репутация. Как там говорят, «затронута честь сотрудника милиции». Я, конечно, денежки свои по контракту получу, а ты? Задвинут в постовые или отправят на ферму хвосты считать. Проглотишь?

Денис задумался. А чтобы отделаться от назойливого товарища, сказал:

— Хорош рисоваться. У тебя рука прострелена и шея в стакане. Даже если что и надумаю, ты будешь обузой.

Гизмо внезапно вернулся и, наклонившись к самому уху товарища, горячо зашептал:

— В том и фишка! Если за нами следят, как сам неоднократно говорил, то наверняка думают, что я сбитый лётчик. В реале всё пучком. Это я изображаю, чтобы больничный на месяц выписали, а твоя контора оплатила. На самом деле Ломов блокаду поставил. Помнишь, как на уроке биологии Саныч опыты с заживлением проводил? Все тогда зассали, а я такой, первый парень на селе, коли, говорю, Михал Саныч!

— Помню и что? — не понял Денис.

— Ну, да. Тебе не до лабораторных опытов было. Ты