Форпост. Право победителя - Андрей Валерьев

«Иван? Почему „Иван“?»

Раз в два-три дня Маляренко вместе с Олегом пытался допрашивать пацана. Они сломали ему обе ноги и выдернули ногти на правой руке. Омоновец выжег мальчишке глаз, но тот только орал, брызгал слюной и дрыгал окривевшими ногами. И ни слова не говорил. Кое-что узнать помог доктор. Выйдя из заветного склада с объёмным свёртком, он скептически покачал головой, глядя, как мальчишку уносят на носилках подальше в степь — на допрос.

— Вы позволите?

Врач положил свёрток на землю. Достал из баула тоненький скальпель и, ласково улыбнувшись, добавил:

— У меня получится. Несите бумагу и карандаш.

Мальчишка нарисовал всё, что смог. Рассказал, как его зовут и из какой он деревни, кто был его отец и кем был он сам. А потом он умер. Очень медленно и очень больно.

Маляренко вытер окровавленные руки и посмотрел на хмурое серое небо. Холодный ветер принёс первые капли дождя. Олег закончил демонстрировать своим курсантам, как правильно разделывать ещё живого человека, и тоже посмотрел на небо.

— Зима пришла, Босс. Я пойду готовить лодку к выходу?

— И раздели оставшиеся патроны пополам.

А что гнало его в поход, гнало, как лошадь плеть…

И. Бродский

Док, вернувшийся с побережья с большой сумкой лекарств и медицинских инструментов, произвёл на Станислава гнетущее впечатление. Врач явно мысленно был уже ТАМ. В новом посёлке. Где бурлила жизнь, и куда один за другим уходили люди. Лучшие люди. Последней каплей был уход, вернее отъезд Толика, который откочевал к Ивану вместе со всеми ослами, тележками и своими стариками, оставив Бахчисарай вообще без гужевого транспорта. Надо было что-то делать — посёлок из столицы западного Крыма медленно, но верно превращался в захолустье. И отец, и мама, и дед были ровно такого же мнения.

Известие о том, что пленник заговорил, и что хозяин собирается нанести ответный визит вежливости, заставило Стаса встрепенуться. Это был шанс. Шанс окончательно наладить отношения с Боссом и уговорить его перестать сманивать людей.

Стас поморщился.

«Надо же. Я его уже Боссом называю. Дожил…»

Делать было нечего — ситуация вырисовывалась очень даже неприятная. Его Семью выдавливали на обочину. Они, Лужины, уже не вели, а в лучшем случае шли рядом.

«Если не в хвосте!»

Да и всё имущество, на чём зиждилось благополучие семьи, если честно, принадлежало Ивану Андреевичу, и Станислав не представлял себе, что бы он стал делать, потребуй Босс оборудование мастерской и кузни назад. Силы были уже не в их пользу. Дружина с уходом Олега развалилась окончательно, да и Звонарёв со своими работниками постоянно мозолил глаза.

Серый со своей лесопилкой был, пожалуй, даже влиятельнее матери. Люди, зная, чьи интересы тот представляет, прислушивались к мнению Звонарёва намного чаще, чем к Лужиным.

«Стучит. Нет. Докладывает».

Стас представил себе уходящий поезд, как он вскакивает в последний вагон.

«Если что-то невозможно запретить, то лучше это что-то возглавить! Решено! Утром уйду к Маляренко. Пойду с ним в набег».

Выйдя рано поутру в путь, Станислав Лужин с удивлением и досадой встретил ещё четверых мужиков во главе с Андрюхой, двигавшихся в том же направлении, что и он.

— Ванюша, а Стаса и его ребят ты с собой возьмёшь?

Маша, отойдя от бурной утренней «разминки», валялась на кровати и внимательно рассматривала одевающегося мужа.

Иван улыбнулся. Мария была в своём репертуаре. С места — в карьер. Не отходя от кассы. Нежность, страсть, стоны, а потом — бац! Планёрка в постели.

Маляренко неопределённо пожал плечами.

— Посмотрим.

Мальчишка, со страхом глядя на ласковую улыбку Дока, заговорил быстро. Врачу потребовалось всего лишь десять минут, чтобы сначала наложить блокирующий жгут на запястье, а потом покопаться своим жутким скальпелем в нервных узелочках и прочих суставчиках. Пацан поначалу орал, потом дал пену изо рта, а потом вздумал потерять сознание; но Док этого счастья ему не позволил, сунув под нос жутко воняющий пузырёк.

Оказалось, что мальчишку зовут Май. Что он действительно, как и предположил Франц, филиппинец, и что ему на самом деле шестнадцать лет.

— Ни хера се! — Маляренко только удивлённо присвистнул. — Я б тебе больше десяти и не дал.

Май умел говорить на английском языке, составляя фразы очень правильно и очень медленно. Было видно, что парень языку УЧИЛСЯ. Неторопливую беседу пришлось продолжить в тёплом и уютном сарае, потому что почти голый пленник дрожал на ветру как осиновый лист, непрерывно чихая и страшно кашляя.

«Не жилец».

Иван поманил к себе Дока, тот снова достал инструмент, и Май, взвизгнув от ужаса, затараторил.

Он, Май, был в составе экипажа из двадцати филиппинских моряков, нанятых на польский краболов, ходивший под камбоджийским флагом в Охотском море.

Иван помотал головой и сделал б-р-р-р…

— Ещё раз. Помедленнее.

На судне было два белых. Капитан и старпом. Они вышли с Хоккайдо на промысел, но попали в сильный шторм, и их выбросило на пустынный берег. Причём, аж на три километра в глубь песчаной пустыни.

Мальчишка замолчал, а Иван понимающе покачал головой.

«Те же яйца, вид сбоку».

Это было три года тому назад.

«Хе хе хе… Ровесники, блин!»

Сначала было плохо — корабельные запасы воды быстро подошли к концу. Но его отец нашёл неподалёку родничок, и они смогли выжить. Полгода никуда не могли выбраться из-за песка и никого не видели. Потом приплыла эта лодка — Май показал на подвешенный к потолку пластмассовый трофей. Там были плохие люди.

— Такие, как вы.

— Ты о чём? Русские? Они по-русски говорили?

Май кивнул головой. В этой лодчонке сидело двенадцать человек, и у них было оружие. Два kalashnikov. Вот. И они убили капитана и его отца — главного механика судна. А потом, за полгода, они на этой лодке привезли откуда-то много людей. Три сотни и ещё пятьдесят. И ещё одну лодку пригнали. Большую. Деревянную. С винтом. Почти такого же размера, как ваша.

— А люди? — Иван слушал молодого моряка со всё возраставшим интересом.

Люди у корабля собрались разные. Всякие люди. Да, и русские там тоже, кроме этих gangsters, были. И много-много всяких.

Тут Май потерял сознание, и с допросом пришлось повременить.

Придя в себя, моряк уверенно показал по карте, откуда они приплыли. По всему выходило, что принесло их штормом откуда-то с северо-востока. Май с сомнением потыкал здоровым пальцем в перешеек полуострова и пожал плечами. Типа, не должно его тут быть.