Хороший брат - Даша Черничная

комнате в доме Наташи. Я расслабляюсь, выдыхаю. Веки смыкаются сами по себе, потому что держать их открытыми настоящее испытание.

Лежа с закрытыми глазами пытаюсь собрать воедино события вчерашнего дня, ночи и сегодняшнего утра. На удивление, у меня получается практически полностью восстановить хронологию событий.

Вот мы сидим на пляже мужской компанией. Там точно был Мар, сиамские близнецы Миша и Леша, Питер. Ах ну да. Еще же был Стасик. Который, кстати, оказался неплохим парнем.

Помню, сложили кострище, разожгли его до неба. От него шел сильный жар, а искры летели вверх. Было так круто, что я моментально опьянел от эмоций. Расстелили плед на берегу моря и развалились на нем. Кто-то достал странного вида стеклянную тару и сказал, что это пить можно, что на этом топливе можно хоть к звездам отправиться.

И в общем-то не соврал.

Видел я вчера и Кассиопею, и Южную Гидру, и даже Малого Коня, на котором собирался прокатиться, но парни вовремя остановили.

Всем уже было конкретно хорошо, взгляд плохо фокусировался, поэтому настало время важных тем.

Помню Миша говорит:

— Люблю я ее.

— Кого? — не понял я и уже искал перчатку по карманам, чтобы вызвать этого придурка, позарившегося на мою Натали, но Миха вздохнул и с печалью ответил:

— Леру.

— Какую Леру? — хором спросили мы с Питером и Стасом.

— Ле-е-еру, — тянет мечтательно Миша и растягивается в улыбке, а я понимаю, что впервые вижу парня улыбающимся и неожиданно обращается к Мару: — расскажи, а?

Видимо, тогда, на берегу, Миша успел рассказать свои секреты моему другу. И Марат начинает рассказ, пока Миха задумчиво созерцает черный горизонт.

— Лера — это девушка, в которую влюблен Миша. У них случился короткий курортный роман, после которого наш новый друг понял, что влюбился в нее.

— Так, а в чем проблема-то? По какому поводу страдания? — спросил я, лежа, на спине и следя за падающей звездой.

Э-эх не успел. Надо было загадать желание. Хотя у меня и желаний-то нет. Самое главное мое желание мирно спит лицом в подушку, сладко приоткрыв губки.

— Проблема в том, что Лере безразличен Миша, — ответил Марат и так же, как и я, запрокинул голову к небу.

— Ну не совсем безразличен, раз она была со мной. Пусть и такое короткое время, — произнес Миша и тяжело вздохнул, опустил руку в ракушку и начал пересыпать кучки.

Марат недовольно покачал головой и тяжелым взглядом посмотрел на парня:

— Ты либо любишь, либо нет. “Не совсем безразличен” — это вообще про другое. Судя по тому, что ты рассказывал, Лера просто-напросто нуждалась в каком-то антидоте, например, после тяжелого разрыва. И именно им-то ты и стал. Она оклемалась и пошла дальше, а тебя заклинило. Ты рвешься к ней, а она даже не вспоминает о тебе. Ты бредишь ею под звездами, а она уже нашла себе нового Михшу. Ты медитируешь на горизонт и вспоминаешь ваш поцелуй, а она выходит замуж за другого.

В этом весь Марат. Он никогда и ни с кем не умел быть обходительным и толерантным. Наверное, в этом и есть его сила — он всегда говорит то, что думает. Пока один будет думать, как бы смягчить падение, Мар толкнет в спину и скажет: “если выплывешь — молодец”.

В любом случае, его размышления насчет любви неожиданны. Дело в том, что его отношение к девушкам всегда было понятно. Он никогда не искал любви. Понравилась девушка — провели ночь вместе, разошлись без взаимных обид и упреков. Он очень переборчивый — факт. Даже несмотря на короткий эпизод этих связей, любая временная пассия проходит жесткий отбор.

И тут размышления о любви… Надо бы поговорить с Маратом на эту тему.

— Думаешь, стоит поехать к Лере, пока она не нашла себе другого? — спросил Миша, а я поморщился.

— Разве я это сказал? — Марат невозмутимо вскинул брови. — Где в моих словах проскользнула мысль о том, что тебе стоит поехать к этой девушке?

— А разве нет? — жалобно спросил Миха.

Ну вот. Был пацан и не стало. Мар тоже поморщился, устало вздохнул и ответил:

— Нет, Мих. Уезжай. Только не к ней, а как можно дальше от нее. Не знаю, найди новое увлечение, прекрати медитировать на пучину морскую и мечтать, что Лера появится оттуда, как русалка. Познакомься с новыми девушками. Не для постели, а просто для того, чтобы вспомнить о том, что ты вызываешь интерес у противоположного пола.

— Предлагаешь забыть ее? — пацан тухнет на глазах.

— Нет, не предлагаю. Потому что знаю — не забудешь. Просто переживи это. Отпусти ее и себя тоже отпусти, — смотрит в темноту, а я киваю, соглашаясь с каждым словом.

Никогда не понимал, откуда у него столько глубоких мыслей. Дело в том, что образ жизни Мара… скажем так, о далек от философствования.

Глядя на него, вы никогда не поймете, что за Маратом тянется шлейф металлического запаха крови, сбитых костяшек и больших денег, а также опасных людей и не менее опасных игр.

В игре двух команд — хорошей и плохой, он — главарь последней. Капитан жести и жестокости. Таким его сделала жизнь. Прогнула под себя, но не сломала. Именно поэтому он сидит сейчас среди обычных людей, главная проблема которых — безответная любовь, а не торчит в подворотне.

Если вы попросите меня назвать человека сильнее, чем Мар — я не смогу сказать ни одного имени.

— Я все равно поеду, — говорит Миша, отрицая очевидное.

— Знаю, — произносит спокойно Мар и поднимает взгляд на Миху, кивает ему, будто принимая выбор, не осуждая и не высмеивая.

Леха и Стас понуро смотрят себе под ноги. Петька… тот вообще вытирает слезы. Приехали.

Мы сидим так долго, пока рассвет не начинает раскрашивать красным небосвод. Молчим, пьем. А у меня внутри разливается неожиданное тепло, и я тихо, но так, чтобы все услышали, выдаю:

— А я Наташе кольцо купил.

Пять пар глаз поворачиваются и смотрят на меня. Кто-то снисходительно улыбается, говоря “я знал, что этим и закончится”. Кто-то выдавливает тяжелую улыбку “я бы тоже так хотел”. Кто-то отмахивается “с вами все было понятно с самого начала”.

Кто-то сохраняет беспристрастное выражение лица, лишь в сияющих глазах читается “я рад за тебя, друг”.

Меня хлопают по спине и жмут руку. Сердце горит, набирает обороты от неведомого счастья и понимания того, что все происходящее со мной — реальность. Новая жизнь и история, которую я хотел написать еще год назад.

— И чего мы сидим тогда тут? — неожиданно выдает