Они не люди. Книга первая - Виктор Фламмер

— Конечно, сколько хотите. Я для этого его сюда и привез.

Кузя повернул голову и внимательно посмотрел хозяину в глаза. Его зрачки превратились в две щелочки. Аверин улыбнулся самой добродушной своей улыбкой и добавил:

— Он очень любит играть с детьми. Правда, Кузя?

— Ура, — воскликнула Верочка.

— А что он кушает? — деловито осведомился Миша.

И Кузя на его руках довольно замурчал.

— Всё, — вздохнул Аверин, — даже людей.

Дети звонко рассмеялись, а Василь смерил брата таким взглядом, что Аверин поспешил добавить: — Но на самом деле он любит краковскую колбасу.

— Дядю… — Вера смутилась, не зная, как теперь обращаться к дворецкому, — …шка Анонимус, принеси нам колбаски для котика!

— Сию минуту, только распоряжусь насчет ужина для графини. — Анонимус погрузил посуду на поднос и зашагал на кухню. Возле лестницы он на миг склонился над лежащей горничной, потом поднялся и пошел дальше.

Тут и Аверин вспомнил про девушку. Она до сих пор пребывала в обмороке.

— Она хоть жива? — поинтересовался он у брата.

— Конечно, иначе Анонимус сказал бы нам.

— А ты не хочешь ей помочь?

— Пусть полежит, — с неожиданной злостью ответил Василь, — будет ей уроком.

Судя по всему, дети очень быстро забыли о происшествии в столовой. Кузя полностью занял их внимание. Аверин наблюдал, как они носятся по парку, играя с Кузей в прятки, и радостно верещат, все трое, даже Любава, которой уже было пора заводить собственных детей, и недоумевал, почему Василь до сих пор не подарил детям если не пару собак, то хотя бы кошку. Да, бабушка не любила животных, но сколько лет она уже не жила с семьей.

Но касается ли это Аверина? Здесь уже давно не его дом.

Да и был ли его?

В двенадцать лет он поступил в Академию. С тех пор бывал в поместье только на каникулах и на больших праздниках типа Рождества или Пасхи. И, чего греха таить, всегда чувствовал себя здесь неуютно. Слишком много правил. Слишком много внимания подающему надежды колдуну. Бабушка старалась контролировать всё. Постоянно расспрашивала о самых мельчайших подробностях его учебы, тщательно изучала табель с оценками, хотя в нем почти по всем предметам стояло «отлично». Но никогда не хвалила. А ему и не надо было. Гере настолько нравилось учиться, что он дни считал до того момента, когда начнется семестр и он снова сможет вернуться в Академию. Заняться в поместье было решительно нечем. Отцовскую библиотеку он перечитал чуть ли не трижды. Кто знает, может, останься он тут, попал бы под влияние бабушки так же, как и брат.

Между тем Кузя выскочил из кустов, в которых скрывался уже пару минут, и напрыгнул на Мишу. Тот радостно взвизгнул и опять принялся тискать кота. Потом выпустил, и кот, задрав хвост, помчался к фонтану. Миша и Вера кинулись за ним.

Кузя будто и сам получал от возни искреннее удовольствие. Аверин откинулся в плетенном кресле и внезапно нахмурился — по дорожке к нему шла Мария.

Зайдя в беседку, она некоторое время наблюдала за детьми, а потом сказала негромко:

— Будет лучше, Гермес Аркадьевич, если вы уедете.

— М? — Аверин вскинул брови. — Уеду? Прямо сейчас?

Она кивнула:

— Мой супруг очень зол на вас. Не думаю, что он захочет вас видеть в ближайшее время. Ваша выходка во время ужина была отвратительной.

— Вы так считаете? — Аверин усмехнулся. — По сравнению с тем, что вы посадили Анонимуса за семейный стол, мало что может выглядеть отвратительным. Зачем это было сделано? Очень сомневаюсь, что для того, чтобы меня разозлить. Такое ведь происходит не первый раз?

Она смерила его взглядом:

— А вы знаете, Анонимус ночами сидел у кроватки, когда Миша болел. Кормил его с ложечки. Когда Вера сломала ногу, он, почувствовав это, рванул из гардеробной, где готовил нам одежду к выходу, в парк и успел подхватить ее до того, как она упала на землю. Он давно уже нам всем как близкий родственник. В отличие от вас. Вы приносите в этот дом только беды. Ваш визит всегда заканчивается каким-нибудь скандалом. Так что, поверьте, всем будет лучше, если вы уедете прямо сейчас.

— И отниму у детей кота?

Неприязнь с Марией у них была обоюдной. Эта женщина никогда не упускала возможности продемонстрировать свое отношение, но, надо отдать ей должное, брата против не настраивала.

— Не подумайте, я благодарна вашему… животному за то, что он защитил Веру. Но, может быть, на этой хорошей ноте и стоит распрощаться?

— Давайте так, — Аверин встал. — Я сейчас пойду и поговорю с Василем. И если он мне скажет уезжать, немедленно исчезну из вашей жизни, навсегда.

Ее лицо исказила гримаса то ли гнева, то ли страдания.

— Перестаньте его мучить! Вы что, не видите, как ваш брат пытается заслужить хотя бы хорошее ваше отношение, я уже не говорю о любви! Прежде чем утвердить выпуск каждой новой модели автомобиля, он долго изучает чертежи и фото и обсуждает со мной, понравится ли эта машина вам! А вы… вы хоть раз приняли его подарок? Он пять, пять раз дарил вам новейшие модели своего завода! А вы продолжаете упорно ездить на убогом «РуссоБалте»! Последнюю модель он даже назвал вашим именем. Но, я уверена, вы уже успели наговорить ему гадостей по этому поводу. Зачем вы вообще приехали? Вы же вдовствующую графиню на дух не переносите.

— Вот что, — Аверин еле сдержался, чтобы не сказать какую-нибудь резкость, — вы не вмешивались прежде в мои отношения с семьей. И я был бы очень признателен, если бы вы и впредь придерживались того же правила. — Он наклонил голову в знак того, что разговор окончен, и направился в курительную комнату. Он точно знал: брат сейчас там. Наверняка сидит и пьет в одиночестве коньяк.

В курительной комнате, несмотря на настежь открытые окна, дым сизыми клубами висел под потолком.

Аверин зашел, притворил за собой дверь и сел в кресло напротив массивного дубового стола.

Василь скользнул по вошедшему взглядом, сделал глубокую затяжку и выпустил в воздух очередную струю дыма. Потом налил себе коньяк в инкрустированный серебром снифтер, покачал его в ладони и указал глазами:

— Будешь?

Аверин встал, достал с полки еще один такой же бокал и протянул брату. Тот молча налил, и Аверин вернулся в свое кресло. Они посидели в тишине еще немного. Первым молчание нарушил Василь:

— Я так понимаю, извинений не будет, — он снова покачал коньяк в бокале, затем