Тринадцатый странник - Марина Суржевская

В свое время я тоже ломала голову над этой загадкой, а потом решила, что легче просто принять это, как данность.

Чем больше эфира в человеке, тем сложнее предвидеть его будущее. Во мне эфира достаточно, но вот стоит передо мной мужчина, который ждал меня именно в этой точке пространства и времени. Который знал, что я буду здесь.

Мне стало страшно.

— Что вам от меня надо?

Аргус сделал шаг вперед. Я попятилась.

— Хочу рассказать тебе кое-что, Диана. Сон, что я увидел год назад. Страшное видение, которое лишило меня покоя.

— Может, вы просто переели жирного на ночь? — я осматривалась, раздумывая, как сбежать.

— Я хотел бы, чтобы это было так. — Аргус не улыбнулся моей глупой шутке. — Я увидел апокалипсис, Диана. Конец света. Уничтожение того мира, что все мы знаем. Я увидел свою любимую Италию, погребенную под толщей воды. Шедевры живописи, литературы, архитектуры — сметенные ураганом, уничтоженные землетрясением. Увидел прекрасные города мира, объятые хаосом и разрушением. Торнадо, цунами, извержение вулканов. Ядерная зима. Континенты, засыпанные пеплом, и высохшие океаны. Вот что я увидел, Диана.

Я молчала, против воли проникнувшись его словами. Картина, нарисованная не раз, предрекаемая многократно, самый большой ужас человечества.

— Погибнут не все, — продолжил Аргус. — Но те, кто выживут, станут рабами. Нашей цивилизации больше не будет, человечество отбросит в развитии на века. Это очень страшный сон, Диана. И поверь, я очень не хочу, чтобы он сбылся.

— Но при чем здесь я?

— Я увидел того, кто сотворил все это.

Я замерла.

— Кто-то из властителей мира нажал на ядерную кнопку?

— О нет. Это вина лишь одного… создания. Не человека. Древнего. Иного.

Я похолодела. Стиснула ладони.

— Ты называешь его Ландар.

— Вы ошибаетесь, — я вскинула голову. — Он не настолько безумен, чтобы сделать это.

— Настолько, — жестко сказал Аргус. — Твоему князю плевать на человеческие жизни, разве ты не знаешь этого? Он не ценит их. Люди для него лишь скот, их чувства, мысли и желания не занимают Ландара.

Я сжала виски ладонями. Боги, что говорит этот человек?

— Но дело даже не в его душевных качествах. Дело в том, что тот, кого в прошлом называли демоном смерти, уже делал это. Ту катастрофу списали на тунгусский метеорит, люди, как всегда, нашли причину необъяснимого. Но в прошлый раз Ландару не удалось объединение, странники погибли, не отдав свою силу. Боюсь, он решит повторить.

— Не отдав свою силу? О чем вы говорите?!

Боги, я не хочу его слушать!

— Ты знаешь, о чем. Ландар хочет провести обряд слияния, объединить силы тринадцати странников. Для чего, по-твоему, он столько лет искал их? Объединение убьет остальных, но увеличит возможности Древнего до максимума. Он станет новым богом, Диана. Уничтожившим старый мир.

— Это все… — я на миг закрыла глаза. — Это все бред. Я не верю вам. Вы просто сумасшедший, которого посещают наркотические видения. Ландар в своем уме, он не сделает этого…

— Сделает, — припечатал Аргус. — Если мы его не остановим.

— Но почему я должна вам верить! — заорала, не в силах сдержаться. — Я вас впервые вижу!

— Да, сейчас ты не веришь, — провидец кивнул. — Но… мы еще встретимся. А для начала мы дадим тебе то, чего ты желаешь.

— Что я желаю? — моргнула непонимающе.

— Да. Это будет прекрасно, — по губам Аргуса скользнула мимолетная улыбка. — Змея нельзя убить. Лишь усыпить на время, как твоего стража. Наслаждайся, Диана. До встречи.

— Что? О чем вы…

Троица развернулась и скрылась за поворотом. Водитель исчез. Мой волк отмер и затряс головой, скребя когтями сухую землю.

— Место, — тихо скомандовала я, возвращая зверя в рисунок.

То, о чем говорил Аргус, не укладывалось в голове. Честно, хотелось просто выкинуть это все из сознания — как бред или ненужный хлам. В конце концов, почему бы так не сделать? Почему я должна верить этому синеглазому незнакомцу?

Чушь все…

Я побрела куда-то, размышляя, что делать дальше, и все еще не веря, что меня отпустили. Или все это лишь очередная ловушка? Меня загнали в этот узкий проулок, рассказали страшную историю про апокалипсис и напоследок пообещали подарок. И как ко всему этому относиться?

Я завизжала, когда меня вновь схватили.

— Пусти…

— Диана?

— Ян? — я обернулась так резко, что едва не свалилась. — Ян, это, правда, ты? Это ты? Нашел меня?

Уставилась на него жадно. Ран я на мужчине не видела, хотя на свитере темнели пятна крови, а на волосах лежал пепел. Лицо застывшее и взгляд тяжелый, мрачный. Ян коротко осмотрел меня с ног до головы, а потом шагнул и притянул к себе. Так резко, что если бы я не вцепилась в его плечи, то наверняка упала.

Короткий вдох, и наши губы соединились. Торопливо, обжигающе, без капли нежности, лишь с болезненной необходимостью почувствовать друг друга, поверить, что живы, что рядом… Я хотела раствориться в его силе, объятиях. Дыхании.

Рваный хрип в мой рот, руки, впечатывающие в стену. Дерганое движение, попытка добраться до тела, ощутить его ближе…

Этот поцелуй отличался от того, что был в дольмене, как шторм от сквозняка. В том была мягкость, в этом лишь дикость и желание обладать. Злая настойчивая потребность ощутить друг друга, не ласка, а озверевший инстинкт, требующий соединения, погружения, слияния. Его язык у меня во рту, его руки на моем теле. Яростные объятия — обжигающие и почти болезненные. Такого Яна не знала, он пугал и притягивал одновременно, но даже если бы я захотела отстраниться, не уверена, что сейчас он позволил бы. Но я и не хотела отталкивать. Ян дернул край моего свитера, нетерпеливые пальцы сжали грудь. И от этой ласки я выгнулась, не сдержавшись, откинула голову.

— Я по тебе с ума схожу… — с яростью выдохнул он.

От его хриплого голоса я теряла разум, забывала, где мы, забывала все на свете, кроме желания принадлежать. Боги, от его губ я становилась самкой, жаждущей, чтобы ее покрыли. Забралась ладонями под его свитер, прошлась по горячей коже, ощущая сильные мышцы. Я хотела почувствовать на себе его тяжесть. И в себе — тоже… Добралась пальцами до пряжки ремня, дернула, совершенно потерявшись в урагане чувств. Кончики пальцев ощутили его возбуждение, и внизу живота родилась такая мучительная сладкая боль…

Ян издал короткий хрип, перехватил мою руку, прижал к губам, прикусил палец. Такие торопливые и жадные прикосновения, когда нет сил на игру, нет сил на ласку. Когда потребность соединиться сносит крышу. Когда не имеет значения ни место, ни время — до ужаса неподходящие, когда все исчезает, оставляя лишь желание. Я ощутила спиной шероховатость и прохладу стены, когда Ян прижал меня к ней, подхватив под ягодицы, прикусил кожу на шее, заставляя вновь застонать…