Импровиз. Сердце менестреля - Владислав Русанов

– Этот кинжал находился при вас в ночь ареста. Он знаком вам?

Менестрель внутренне напрягся. Не хватало еще, чтобы всплыла история его стычки с Гворром. И дело даже не в оскорблении особы правителя – и без того, если захотят осудить, то осудят, дворянское собрание может лишь смягчить приговор или на самый худой случай назначить казнь, достойную благородного прана, а не разбойника. Но Ланс не мог себе позволить, чтобы неосторожное слово скомпрометировало Реналлу.

– Это мой кинжал.

– Вы уверены?

– А разве может быть иначе, если его нашли при мне?

– Ну, тут я могу вам возразить. Мне частенько приходилось ловить людей с вещами, которые им не принадлежали.

– Вы хотите меня оскорбить?

– Нет, просто делюсь жизненным опытом. Так вы продолжаете утверждать, что оружие ваше?

– Вы позволите взглянуть поближе?

– Нет, пран альт Грегор, не позволю. При всем уважении. Вы – обвиняемый в убийстве, а я – глава сыска. Давайте соблюдать определенные правила.

– Ну, тогда как я могу с уверенностью заявить, мое ли это оружие? Не знаю…

– А я вам подскажу. Здесь на крестовине клеймо – единорог, вставший на дыбы. Насколько я помню, герб вашего Дома – Багряная Роза. А Единорог…

– Если я скажу вам, что мы помирились в праном Гворром и обменялись кинжалами в знак вечной дружбы, вы все равно мне не поверите.

– Не поверю. А должен?

– Не знаю… Я бы и сам не поверил. Разве что спросить у прана Гворра. – Ланс невесело усмехнулся. – Или правильнее будет сказать, у герцога Гворра. Подозреваю, пока я тут общаюсь с грабителями и убийцами, там, наверху, уже прошла коронация.

– Нет, не прошла. Уж не знаю, обрадую я вас или огорчу.

– То есть как это не прошла? Что помешало наследнику вступить на престол? Неужели нашелся претендент, имеющий больше прав?

– Нет, – заявил Гвен серьезно и с оттенком грусти. – Пран Гворр умер.

– Как?

– Вот у вас я и хотел бы выяснить некоторые подробности.

– Откуда мне знать подробности, сидя в тюрьме? Я еще не настолько вхож в преступный мир…

– Пран альт Грегор. Наследника престола, прана Гворра из Дома Черного Единорога, нашли мертвым в ту ночь, когда вас арестовали. С вашим кинжалом в груди. – Гвен альт Раст вытащил из-под стола еще один кинжал. Вынул первый, с клеймом единорога, из ножен и сунул на его место новый. Клинок скользнул легко и без задержки, как щеголь в сшитый по размеру камзол. – Сумеете ли вы объяснить мне, как это вышло? И какое отношение вы имеете к смерти прана Гворра?

– Полагаю, мой рассказ о том, как у меня украли кинжал, вас тоже не удовлетворит?

– Возможно, удовлетворил бы, если бы не это. – Гвен кивнул на кинжал герцога. – Вам придется придумать более убедительное объяснение.

– Да вот как-то ничего не приходит в голову.

– Это плохо.

– Я понимаю. Но что поделаешь…

– Ну, пран альт Грегор, вы могли хотя бы попытаться убедить меня, что повстречались с его светлостью во время попойки в городе. Кстати, не стану утверждать, что это было совершенно невозможно…

– А вы предпочтете какое из двух объяснений? Дружба и обмен оружием или пьяная ссора и неосторожный удар в потасовке?

– Конечно, для собственного спокойствия мне хотелось бы поверить в первое. Но… Исходя из жизненного опыта и зная ваш нрав и нрав его светлости, я, скорее, поверю во второе.

– Тогда я и пытаться не буду. Клянусь честью, пран Гворр был в этом городе последним человеком, с которым я хотел бы выпить вина за одним столом. После отъезда браккарского посланника, конечно.

– Вы так не любите браккарцев?

– Ну да. Представляете! Нелюбовь моя к ним сильнее, чем к прану Гворру. Смею вас заверить, встретив его в городе – пусть даже инкогнито, – я нахлестал бы…

– Тише-тише. Вы забываете, с кем разговариваете.

– Ничуть. Я всегда помню, с кем я разговариваю, пран альт Раст. Сейчас я разговариваю с благородным человекам. Чего не могу сказать о Гворре из Дома Черного Единорога.

– Клянусь святым Кельвецием, вы подписываете себе смертный приговор!

– Но ведь он и без того уже подписан для меня, не так ли? Можно отправить меня на плаху в Аркайле. Можно выдать Браккаре – король Ак-Орр тер Шейл будет счастлив отправить меня в садок с миногами. – Ланс едва сдержался, чтобы не передернуться, припомнив давнишний сон. – А можно договориться с княгиней Зохрой. Чего уж подскажет ее светлости утонченное воображение – повесить за ребро на стене или посадить на кол, – я могу только догадываться. Но для меня итог будет одним и тем же. Небытие. И какая разница, больше или меньше я помучусь прежде, чем отойти в мир иной? – Ланс вдруг осознал, что подался вперед, сжимая кулаки. Усилием воли заставил себя расслабиться и откинулся на спинку кресла. – Прошу простить меня, пран альт Раст. Должен заметить, что я прекрасно понимаю ваши служебные обязанности и полномочия. И никогда не стану просить вас нарушить долг ради меня. Делайте что должно, и будь, что будет.

Настал черед сыщика задуматься, склонив голову над столом. Он сохранял неподвижность за исключением больших пальцев, которые описывали круги друг относительно друга.

– Пран Ланс, – сказал он наконец. – Вы позволите такую фамильярность с моей стороны?

– Да, конечно.

– Благодарю… Итак, пран Ланс, вы мне глубоко симпатичны. Если я уже это когда-то говорил, то не боюсь повториться. Именно поэтому мои люди если и разыскивали вас в минувшие полтора года, то без особого рвения. Хотя мне кое-что известно об отряде кондотьера в Кевинале. Когда вы сюда явились, я ни на миг не заподозрил, что вы намерены поквитаться за обиды с его светлостью Лазалем. Скорее всего, соскучились по друзьям. Или…

– Соскучился по друзьям, – с нажимом произнес менестрель.

– Предположим, я вам поверил. Слежку я за вами не устанавливал. Но знаю, что в день, предшествующий смерти прана Гворра, вы встречались с баронессой Клариной из Дома Сапфирного Солнца.

– Но слежку не назначали.

– За вами не назначал.

– Понятно.

– Вы можете сказать мне, о чем беседовали с баронессой?

– Простите великодушно, пран Гвен, но не могу.

– Это почему же? Вы пообещали хранить предмет вашего разговора в тайне?

– Нет.

– Но почему тогда?

– Вы меня удивляете. Ланс альт Грегор не привык разглашать, о чем он беседует с очаровательными женщинами.

– Уж извините вы меня не менее великодушно, но я не верю вам, что разговор с Клариной имел какое-то отношение к сердечным тайнам.

– Вот тут вы меня обидели. Причем жестоко. – Ланс покачал головой.