Словацкая новелла - Петер Балга

с ними? Но как сроднишься с товарищем О., например? Он оскорбляет меня на каждом шагу. Кстати, будучи в Братиславе, я заходил к товарищу К. И товарищ К., между прочим, спросил: «Что это у вас за распри с товарищем О.?» Значит, товарищ О. жаловался. Пришлось объяснить. Кажется, товарищ К. мне поверил. «Пожалуй, — заметил он, — товарищ О. растерял революционную энергию. И бдительность». Товарищ К. еще долго потом говорил о бдительности — это была настоящая лекция о целях империализма, о бешеной силе сопротивления уходящего класса. Он хотел, чтоб я понял всю остроту бескомпромиссности классовой борьбы. Но я понимал это и до разговора с товарищем К. И вообще вся эта беседа смахивала на то, что я очернил в глазах К. своего товарища. Но я его не чернил. Я (вообще) не упоминал о нашем разговоре, я передал лишь его суть — случай в Штефановой и наше разное отношение к этому факту. Это ведь не значит очернить. Это факты. У меня сложилось впечатление, что товарищ К. все понял правильно.

5 июня

Сегодня товарищ О. не пришел на работу. Прислал записку, что заболел. А сегодня бюро — пришлось его заменять. Сначала я немножко волновался, но потом овладел вниманием собравшихся. Все прошло нормально. После обеда я отправился навестить товарища О. Отправился пешком, хотелось подышать воздухом. Мне пришлось пройти через весь город, потому что товарищ О. живет на окраине, почти у вокзала. Ну и город! Разлегся на равнине, со всех сторон его ветром обдувает. Грязь, пыль. Тут же, около площади, рынок, всюду вонь, полно отбросов — сегодня базарный день. Кругом куры, петухи, овощи, черешня, бабы в широченных юбках, из-под которых они вытягивают масло, завернутое в листья лопуха. Словом, нэп да и только. Надо бы приглядеться повнимательнее. Эту нэповскую нечисть надо бы вымести отсюда! А на тротуаре сидит нищий и читает молитвы. Хороша пропаганда! Короче, куда ни глянь — всюду видно, что городу недостает крепкой хозяйской руки. И за всем этим беспорядком так отчетливо представляется поникшая голова и страдающее выражение лица товарища О. В конце концов я до него добрался. Домик у товарища О. небольшой, стоит на отшибе, почти у самого поля. Не слишком умно для первого секретаря такого района, как наш, жить в этаком отдалении — по соображениям безопасности. Видно, товарищ О. чудак какой-то.

Возле дома сидела старушка, перебирала фасоль. Очки едва держались у нее на носу — вот-вот свалятся в миску.

Я спросил товарища О. Старушка оказалась его матерью. Они жили вдвоем на этом пустыре. Она скрылась в доме, и я, стоя у открытого окна, невольно подслушал их разговор, сам того не желая. «Сынок, — сказала старушка, — там к тебе товарищ из секретариата». Он спросил, кто и как выглядит, и старушка ответила, что высокий и белобрысый. Это она, конечно, имела в виду мои волосы. «Пусть убирается к черту!..» — выругался О. Старушка еще что-то сказала, но этого я уже не слышал, я уже ушел. Значит, товарищ О. не хочет меня принять. Значит, он меня ненавидит. Но почему? Между коммунистами могут возникнуть несогласия, бесспорно, но ведь они должны разрешаться иначе. И к чертям я не уберусь, и не подумаю. Если товарищ О. задумал меня извести, так он ошибся, не на того напал. О его периодических заболеваниях я уже наслышан. Об этом воробьи чирикают. Обыкновенный алкоголизм — вот и вся болезнь. Запрется дома и по три дня пьет. Вот этого действительно терпеть больше нельзя. Первый секретарь не смеет так себя компрометировать. Как на это посмотрят массы? Своим поведением он бросает тень на всех работников аппарата. С этим решительно пора покончить. Вот он вернется — тогда поговорим и поставим вопрос на бюро.

6 июня

Товарищ О. и сегодня не пришел на работу. Я послал ему записку, просил кое-какие бумаги из несгораемого шкафа. Он передал мне ключик. Без единого слова. Что бы это значило? Сегодня к нам заглянул товарищ В., секретарь партийной организации стройки. Речь шла о новом притоке рабочей силы. Стройка набирала темп. Очень симпатичный, искренний, энергичный человек этот секретарь. Такими должны быть люди будущего — полными кипучей энергии, отваги и непримиримости.

7 июня

Что-то происходит вокруг, и это что-то касается меня, но я так и не знаю, в чем дело. Все молчат, но я чувствую: многие изменили свое отношение ко мне, сделались учтивее. Секретарь района — так тут называют председателя Районного национального комитета — до сих пор едва меня замечал, наверняка считал «зайцем», не верил, что я здесь задержусь. А сегодня, встретив меня в комитете, долго жал руку. И влюбленно заглядывал в глаза. Догадываюсь, в чем дело, но думать об этом не хочется. Не хочется даже самому себе казаться человеком, который рвется на место другого. Конечно, я мечтаю совершить как можно больше полезного для партии и не считаю, что теперешнее положение мой потолок: у меня хватит силенок, чтобы подняться выше. Безусловно, я на этом не остановлюсь. Но я хочу идти вперед благодаря личным усилиям, пожинать плоды своей успешной работы. Никаких интриг, выстрелов в спину — боже упаси! Мое честолюбие — не честолюбие мещанина, во всяком случае, я на это надеюсь. Я не хочу выдвижения любой ценой. Соглашусь на какую угодно черновую работу, если партия прикажет выполнять ее. Не сомневаюсь, что смогу заглушить свое честолюбие в интересах общего дела. Растоптать себя, уничтожить, сделаться незаметным, незначительным, если это потребуется. Честолюбие, не сдерживаемое уздой воли, может наделать больших бед для всего общества.

8 июня

Утром товарищу О. кто-то позвонил из Братиславы. Естественно, его соединили со мной: теперь я замещаю товарища О. по всем линиям. Звонивший просил именно товарища О.; на мое предложение сообщить, кто звонил, ответил отказом. И если бы даже я на многое смотрел сквозь пальцы, это не могло не показаться подозрительным. Создается впечатление, что с товарищем О. связано довольно много неясного. Я почувствовал это и во время разговора с товарищем К. — мы встретились с ним несколько дней назад. В секретариате теперь уже вслух говорят о том, что товарища О. отзовут. Его секретарша предложила мне перейти в его кабинет — это большое, светлое помещение, а у меня темно и сыро. Я отказался. Письмо от Элы. Прочитал его, уже лежа в постели.

11 июня

Почти все эти дни пропасть работы, некогда притронуться к дневнику. И вообще я не знаю, есть ли глубокий смысл в этих записках, надоели они мне. Ведь не хватает времени даже перечитать их. И потом — кому от них польза? Только вот не люблю я бросать начатое дело. Как будто при этом что-то безвозвратно теряешь или хоронишь близкого. Просто я должен набраться терпения и довести