Голубые фиалки - Ронда Томпсон

— Ты. Покажи мне, как можно доставить удовольствие, лаская ртом.

Он нервно засмеялся.

— Ну, это не так просто. Сначала… ты должна позволить мне раздеть тебя, ласкать, целовать. Ты должна довериться мне, чтобы я мог привести тебя к наслаждению.

— А я могу тебе довериться?

Хороший вопрос. Он не был уверен… Зайти так далеко и не иметь возможности… И вернуться обратно, не получив ничего. С другой стороны, такова была договоренность. И ему однажды это удалось. Он вспомнил ужас, охвативший Виолетту прошлой ночью. Он не был настолько равнодушен, чтобы игнорировать ее чувства. Скорее, наоборот… Нетрудно будет помнить о ее проблеме… одна ночь ничего не решит, даже если он сможет показать ей, как хороша бывает близость.

— Да, — ответил он, собравшись с духом. — Ты можешь доверять мне.

— Ну тогда… — Она прерывисто вздохнула. — Тогда я разрешаю тебе делать все, что ты сочтешь нужным… но ничего, кроме того, что может доставить мне удовольствие.

Да уж, ну и попал он в переплет. Очевидно, сегодня не самый удачный момент.

— Может, нам стоит немного подождать?.. Виолетта посмотрела в его глаза, и в ее взгляде Грегори увидел отчаяние.

— Я не хочу думать о том, что было раньше, — прошептала она. — О том, что я сделала. О том, что мне предстоит сделать. Я хочу забыть гнев, сожаление и стыд. Я хочу испытать наслаждение, когда ты будешь целовать меня. Когда твои руки коснутся моей кожи…

Грегори наклонился и поцеловал ее. Он тоже не хотел думать о том, что было и что будет с ними дальше.

Сейчас для него существует только она. Вот ее губы ответили на поцелуй, и тогда он потянулся к пуговичкам на ее рубашке. Он расстегивал их медленно, одну за другой, и целовал каждый дюйм нежной кожи.

Виолетта постаралась расслабиться. Грегори доказал, что заслуживает доверия. И его губы, горячие, нежные, так чудесно ласкали ее… Он снял с нее рубашку и теперь дразнил, лаская соски через тонкую ткань сорочки. Она застонала. Грегори стянул с нее сорочку и жадно приник губами к ее груди.

Он ласкал отвердевшие соски до тех пор, пока она полностью не отдалась своим ощущениям и не расслабилась в его объятиях. Тогда он быстро освободил ее от остатков одежды. И прежде чем Виолетта успела опомниться, он уже целовал ее живот, и она вновь вернулась в мир чувств и жалела только о том, что его губы не могут быть одновременно везде… Руки Грегори гладили ее идеальной формы ноги. Виолетта чувствовала, как дрожали его пальцы, когда он ласкал ее бедра, — но она не боялась.

Руки Грегори обладали для нее теперь почти магической силой, и она уже желала, с нетерпением ждала, когда же он прикоснется к ее самым сокровенным уголкам. И он не обманул ее ожиданий: вскоре дыхание ее стало прерывистым, а пальцы его утонули в жаркой влаге. Виолетта начала двигаться, надеясь ускорить разрядку, но Грегори убрал руку — и прилив стих, так и не достигнув высшей точки. Она застонала от разочарования.

Секундой позже она ощутила его губы там, откуда он убрал пальцы. В первое мгновение Виолетта хотела запротестовать — не так уж она жаждала войти в дверь, которую он однажды открыл для нее, — в дверь, где разбивалась блестящая волна, унося ее далеко-далеко. Но под его ласками кровь закипела, а кости словно расплавились, и происходящее вдруг перестало казаться неприличным. Наоборот, это было прекрасно, как в сказке.

И наконец его губы и язык снова привели ее на тот порог, с которого ее подхватило волной и понесло, задыхающуюся, дрожащую от страсти, и она купалась в водовороте удовольствия… Она считала себя подготовленной, но сегодняшний взрыв эмоций не мог сравниться с пережитым ранее наслаждением.

Тело ее выгнулось, она без конца повторяла его имя, и вот он уже обнимает ее и целует… И так, цепляясь за его плечи, ее тело вернулось на грешную землю. И это возвращение было вызвано отголоском былых страхов — она ощутила у своего бедра его напрягшийся член.

О да, она понимала, что он хочет ее. Но была еще не готова — ей казалось, что она не вынесет веса его тела, прикосновения той странной части мужского организма, которая до сих пор пугала ее до беспамятства. Наверное, Грегори почувствовал, как Виолетта вновь напряглась и пытается отстраниться, потому что со стоном разочарования отодвинулся от нее.

Грегори казалось, что он сейчас взорвется. Он был счастлив, что смог доставить Виолетте наслаждение и не напугать ее, но ему самому было очень плохо. Он знал — долго он так не протянет, от этого и умереть можно. Он торопливо выбрался из палатки. Надо срочно принять меры, и плевать, что на этот раз ему придется обойтись без помощи женщины. Он пошел прочь, на ходу расстегивая бриджи, и вздохнул с облегчением, когда тесная одежда перестала сдавливать вздыбившуюся плоть.

— Грегори? — Он замер.

— Ты в порядке?

— Нет. Иди в палатку.

— Что… что ты делаешь?

— Мне нужно избавиться… от одной проблемы. Иначе я не смогу спать, тем более рядом с тобой.

— А я могу тебе помочь?

Грегори начала сотрясать дрожь, и он порадовался, что Виолетта не видит его лица.

— Что ты задумала? — хрипло спросил он.

— А что ты собирался делать?

Ему не очень-то хотелось вдаваться в подробности, но если он не ответит, она просто пойдет за ним. С нее станется.

— Я собираюсь сделать то, что мужчина обычно сам старается не делать.

— А если это сделаю я, тебе будет легче?

— Не уверен, что ты готова, — проворчал он.

— Я могу попробовать.

Ее горячая ладошка легла ему на спину, и, вздрогнув, он медленно обернулся. Несмотря на темноту, он разглядел, что на ней только рубашка. Ему стало еще хуже.

— Тебе придется прикоснуться ко мне. Ты готова?

— Думаю, да, — прошептала Виолетта.

Не в силах больше терпеть, Грегори взял ее руку и положил на свой вздыбившийся член. Он подумал, что Виолетта испуганно отдернет пальцы. Но девушка преодолела свой страх. Она взяла символ его мужественности в руку, и ладонь заскользила снизу вверх. Грегори едва сдерживался.

— Ты такой большой… но гладкий… и горячий. — Она исследовала его, а Грегори терпел сладкую пытку, с трудом сдерживая стон.

— Что я должна делать? — спросила наконец она.

Он молча показал. Она быстро уловила ритм, и вскоре он уже задыхался, чувствуя приближающийся пик наслаждения. Грегори протянул руку и коснулся ее груди, лаская соски и чувствуя, как они твердеют от его прикосновений. Он поцеловал нежную шейку и прижался к ее горячей коже, не в силах сдержать стон. Закрыв глаза, он представил себе, что вошел в ее соблазнительное тело. Этого оказалось достаточно, чтобы вызвать извержение.

Сила, с какой это произошло, была неожиданной даже для него. Грегори пошатнулся. Сзади оказался ствол дерева, и он привалился к нему, содрогаясь от пароксизмов страсти, пока его семя извергалось на землю. Встревоженный голос Виолетты привел его в чувство: