По старой дороге далеко не уйдешь - Василий Александрович Сорокин

звонок. «Кто это?» — подумала она и неохотно пошла открывать. В раскрытых дверях стоял Страхов.

— С днем рождения, Натка! — он протянул завернутый в газету букет живых цветов.

Вот уж кого она не хотела видеть! Но выгонять Страхова было как-то неудобно. Соображая, как бы от него отделаться, Наташа спросила:

— Откуда знаешь о моем дне рождения?

— У тебя короткая память… Забыла, как мы его отмечали? Помнишь, какой я тогда принес подарок?

Наташа покачала головой:

— Нет, не помню…

— А я все помню. — Страхов положил букет на стол, по-хозяйски прошел к вешалке, начал снимать пальто.

— Не вовремя ты явился, Страхов, я собралась уходить, у меня дела.

— Как не вовремя? У тебя такой день! А дела можно отложить, Натка. — Он повесил пальто.

Самоуверенность Страхова раздражала Наташу, она заволновалась:

— Я серьезно говорю, у меня нет времени.

Страхов улыбнулся и, не зная, верить ей или не верить, глядел на нее во все глаза.

— Человек приехал к тебе с цветами поздравить, пожелать здоровья, полчаса-то найдешь?

— А что это тебе даст?.. Оставь меня, вот твои цветы, они мне ни к чему. — Она взяла со стола букет и протянула его Страхову.

Он смотрел на цветы, растерянный и изумленный.

— Бери, бери! — настаивала она.

Страхов был в смятении.

— Брось, Натка, нехорошо так, я тебе не враг.

— И не друг. Просто — незваный гость… — Она не договорила, сунула букет ему в руки, подошла к вешалке, надела пальто, перед зеркалом натянула на голову шапочку, поправила волосы. — Я ухожу, одевайся! — Наташа повернулась к Страхову.

— Что ж так, Натка? — Он вконец растерялся.

— Одевайся, одевайся! — поторапливала она.

— Может, милицию позовешь?

— Позову, дождешься!..

«Черт, а не баба, — подумал Страхов. — Влюблена, что ли, в кого или просто не в духе?» Помедлив, он снял пальто с вешалки.

— И больше не приходи! — сказала Наташа, и в голосе ее отчетливо прозвучала неприязнь и категоричность.

— И не приду! — злобно произнес он, в бешенстве схватил цветы и хлопнул дверью.

«Так-то», — проводила его взглядом Наташа.

Минут пять она стояла, не зная, что делать. Она вовсе никуда не собиралась. Идти ей было некуда. Но после визита Страхова нервы были так напряжены, что лучше было уйти из дома, бесцельно побродить среди людей, отвлечься. Она подождала еще немного, заперла квартиру и спустилась вниз.

На улице было морозно, дул ветер. Наташа подняла воротник, закрыла подбородок шарфиком. Шла, то и дело оглядываясь: не выслеживает ли ее Страхов? Сейчас она ненавидела его за самолюбование, за эгоизм. «Пропадал бог знает где. Опомнился и явился… Хотел, чтоб я смирилась с участью всепрощающей жены. Какая я ему жена? И какой он мне муж? Мне нужен человек, а не мразь, какой навсегда останется Страхов».

Думая о себе и о своей жизни, она еще некоторое время ходила по улице. Потом, надышавшись свежим воздухом, вернулась домой. От нечего делать полила на окнах цветы, влажной тряпочкой протерла каждый листочек. Снова зазвонил звонок. «Неужели Страхов вернулся?» — испугалась Наташа. Но это была тетя Поля.

— Бог счастье прислал!

Эту фразу тетя Поля произносила всегда, когда приходила к Наташе из церкви. Она опустилась на диван и начала рассказывать о проповеди, о святых мучениках. Наташа слышала эти истории уже много раз и знала, если старуху не остановить, она не поленится повторить их снова.

— У тебя, тетя Поля, все одно и то же… Устала я, хочу отдохнуть.

— Отдыхай, родимая, отдыхай, а бога-то вспоминай. Он тебе зла не делает.

— А кто его знает, тетя Поля? Может, и делает.

— Христос с тобой, опомнись! Разве можно так?

— Опомнилась, тетя Поля, жизнь потребовала.

— Жизнь, голубушка, требует многого. Грехи одни от этого.

— Ладно, тетя Поля, довольно, — Наташа махнула рукой. — Говорю же: устала я.

— Я тоже, родимая. Три часа в церкви простояла. Зашла на минутку. Христос с тобой, отдыхай.

Тетя Поля поднялась, схватилась за поясницу, заохала и, стуча об пол палкой, с которой она теперь не расставалась, ушла.

«Неужели я буду такой же? Одинокой, старой, никому не нужной? И в утешение — церковь? Ни за что! Надо выйти замуж! Но за кого? Иван?.. Бог с ним, коль не может простить, трогать его не стану. Борис Колесов?.. Хороший человек, нравится мне… Но у него жена, двое детей. Строить счастье на несчастье других?..»

Наташа встала, прошлась по комнате. Чтобы развеять мрачные мысли, пошла в ванную, разделась, встала под поток теплой воды, потом долго терла смуглое тело мохнатым полотенцем. Разобрала постель и легла спать.

Утром проснулась бодрая — ни усталости, ни сумятицы мыслей. Выпила кофе, съела бутерброд и отправилась на работу.

На завод она ездила с удовольствием. Там кипела жизнь, там Наташа не так остро чувствовала свое одиночество. Чем труднее попадалось дело, тем охотнее она бралась за него, испытывая удовлетворение от того, что разработанная ею технология внедрялась в производство. В дни испытаний подолгу оставалась в цехе и наблюдала за работой токарей, фрезеровщиков. Особенно любила бывать на слесарном участке — все изготовленные детали приходили сюда. Слесари производили сборку, голые каркасы обрастали деталями, приобретали формы машин и приборов.

Она сошла с автобуса, влилась в поток людей, спешивших на завод. В проходной предъявила пропуск, направилась к себе в техотдел. В комнатах пока еще никого не было. Подошла к своему столу — и замерла: в резной вазочке, наполненной водой, стояли живые цветы. Взяла вазочку, поднесла к лицу, вдохнула аромат. «Кто принес их? Борис? Конечно, он». Поставила вазочку на стол, села и задумалась.

Вспомнила, как оттолкнула от себя Бориса, этого, в общем-то, хорошего, славного человека. Потом встретилась с Иваном, что-то всколыхнулось в душе. Но в тот первый вечер по ошибке назвала его Борисом. «Борис, кто он такой?» — спросил тогда Иван. Она ушла от ответа, думала, что с Колесовым все кончено. А вот надо же: оказывается, он ее не забыл.

Она взялась за работу. На столе лежали потрепанные, захватанные руками старые чертежи, которые она забрала из цеха, чтоб в свободное время перечертить их. Старые чертежи были выполнены карандашом. Полустертые линии и цифры едва различались. Чтобы не делать пустой работы, новые чертежи стала чертить тушью. Закончив чертеж, откладывала его, бралась за следующий.

Между тем подошло время обеденного перерыва. В столовую Наташа ходила редко. Обычно приносила что-нибудь с собой, раскладывала на своем рабочем столе и ела. Сегодня она не стала вытаскивать свой пакетик, ее тянуло в столовую, где она могла встретиться с Колесовым. Он был переведен для налаживания производства в отстающий цех, и она его видела только