Час отплытия - Мануэл Феррейра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я думаю о Виторе Мануэле, о его темной коже и курчавых волосах, о спрятанной в кармане вырезке из газеты — вероятно, он намеревался поискать в лиссабонских аптеках это снадобье, превращающее черного человека в белого. Я думаю об этом пареньке, о его огорчениях, о том, что ему приходится сносить грубость наглецов, которые постоянно встречаются на пути, я вспоминаю тот вечер, когда впервые увидел его у тетушки Жожи, — охваченного яростью, с окровавленным лицом. И у меня не нашлось для Витора ни единого слова утешения. Нет, даже не утешения, а дружеской поддержки, мне хотелось выразить свое восхищение мужеством, какое он проявил при встрече с этими подонками, я разделял его боль. Но он не принял бы моего сочувствия — ведь я белый. «Наша особенность в том, что у нашей культуры двойственные корни. Мулат овладел и африканскими, и европейскими ценностями и теперь стремится придать им универсальное значение. Мы — постоянно эволюционирующая этническая и культурная национальная общность. Мы в самом деле можем говорить об аккультурации». Это был вовсе не мятеж. Теперь мятежи перекочевали в официальные салоны, а туда нам вход закрыт. Это был не мятеж, а всего лишь спор единомышленников, собравшихся на лиссабонском бульваре, чтобы разобраться, что хорошо и что плохо. По мнению своего однокашника, оратор, университетский студент, забыл о том, что, «как бы то ни было, мы все еще не преодолели фазу ассимиляции. Мы отреклись от африканских корней, а они — необходимое условие для гармонического развития нашего народа». Этот студент иногда делился со мной своими мыслями на сей счет, хотя в наши дни следовало помнить об опасности, любое неосторожно брошенное слово могло повлечь за собой серьезные последствия, и потому далеко не все, о чем мы думали, надлежало высказывать открыто. Вот откуда появилась новая манера говорить, проглатывая окончания. Ведь если все таить в себе, душа переполнится.
А тем временем один из парней, собравшихся на бульваре, говорил: «Судьба нашего народа — кабовердиандаде. Наши Острова расположены между Африкой и Европой. И мы должны помнить о значении наших собственных культурных ценностей. Пора нам покончить с подражательностью и избавиться от последствий политики ассимиляции. Мы обременены предрассудками, мешающими нормальному развитию личности. Например — цвет кожи. К чему бояться точного значения слов? Черный, мулат, квартеронец, белый — все это очень конкретные понятия, и незачем пытаться их замаскировать. Другой пример — наши волосы. Можно подумать, будто вы стыдитесь своих курчавых волос, «дурных волос», как их называют на креольском языке. Дурные, скверные — эти абсурдные определения отражают сугубо европейскую точку зрения. В самом деле, если волосы вьются или стоят копной — почему это плохо? Они просто кудрявые, стоят шапкой, вот и все. Почему же они скверные? Мы должны принимать их такими, как есть, они ничуть не хуже тонких, гладких или волнистых волос».
Я думаю о Виторе Мануэле и о тетушке Жоже, о том, что телевизор — этот кудесник, заставляющий нас забывать о времени, — в известной мере скрашивает наше существование, я вспоминаю о том, как Жожа рассказала нам, что взяла на воспитание черного мальчугана, умницу и с характером. Как-то живется Витору теперь? Придет ли он к нам сегодня вместе с Жожей? Глаза мои скользят по корешкам книг, стоящих на полке, — вот книги, которые бросали вызов миру жестокости и насилия, миру расизма, — и я слышу пламенный призыв африканских