Две принцессы Бамарры - Гейл Карсон Ливайн

Мэрил в пузыре что-то сказала.

– Это я выбрала стать фейри.

Вот она легла обратно на постель, и все существа окутали ее. Спустя несколько мгновений они отступили от кровати. Навстречу им поднялось новое существо, новый вихрь света. Я ахнула.

– Нет!

И тут все кончилось. Пузырь сжался и снова превратился в капельку. Существо рядом со мной, внешне точная копия Мэрил, вытерло руку о платье.

Я перекатилась на живот и зарыдала в подушки.

Рука погладила мои волосы, мягко похлопала меня по спине. Стало спокойнее, но слезы не иссякали. Мне не удалось спасти Мэрил. Мой поход оказался напрасным. «Серая смерть» в конце концов ее убила. Не закричи я, когда меня схватил огр, сестра успела бы добежать до водопада вовремя. Не тяни я так долго вначале, она бы выжила. Доберись мы до Эйснанской долины прежде, чем конец ее сделался так близок, рассвет не имел бы значения и вода исцелила бы ее. А теперь я ее потеряла, и никто, кроме меня, в этом не виноват.

Фейри гладила меня по спине, а я все плакала и плакала.

Я буду скучать по любви к сестре. Любовь к ней изменила меня, сделала меня храброй. Любовь к ней была лучшей частью меня.

Не знаю, как долго я проплакала. Наконец я перекатилась на спину и вгляделась в фейри глазами, опухшими от слез.

– Почему ты выглядишь так же, как раньше?

По правде сказать, почти так же.

– Я привыкла к этой форме. Несколько других фейри раньше были людьми. Они предпочитают выглядеть так, и я тоже.

– Ты скучаешь по себе прежней?

– Она по-прежнему во мне.

Но человеческая Мэрил застыла в прошлом, заперта внутри фейри. Человеческая Мэрил больше не испытает собственных чувств, больше не станет расти и меняться.

Снова слезы.

– Это все я виновата.

– Нет, не ты. Ты спасла меня. Если бы не ты, я бы умерла.

– Выйди я из дома раньше, ты выжила бы и осталась человеком.

– Наверное. Но все равно ты ни в чем не виновата. «Серая смерть» выбрала меня. Могла выбрать тебя, а предпочла меня. – Фейри погладила меня по мокрым щекам. – Я все гадала, не радуюсь ли втайне своему обещанию не начинать приключения до того, как ты выйдешь замуж. Думаю, я могла пообещать это, поскольку на самом деле трусила.

Что за ерунда! Мэрил никогда не была трусихой. А я виновата. Она просто не понимает.

– Не завизжи я, когда тот огр меня схватил, ты бы продол…

Она приложила пальцы к моим губам.

– Нет, Эдди, это моя ошибка. Мне следовало продолжать бежать к водопаду. Следовало догадаться, что ты одолеешь огра. Я же видела, как сильно ты изменилась.

– Но… – Она была права. Я изменилась и действительно одолела огра. – Но ты не виновата, что хотела спасти меня.

– Не уверена, однако разницы нет. Все это было частью того великолепного дня. Я так благодарна тебе за битву в Эйснанской долине – ведь иначе я бы никогда не убедилась в собственной храбрости! Ты подарила мне приключение и возможность побыть героем, а мне всю жизнь только об этом и мечталось.

– Мне мечталось не только об этом.

Но ее слова до некоторой степени утешили меня и принесли ускользавшее прежде понимание. Мне наконец сделалась очевидной истинная разница между Мэрил и мной, более точная, чем разница между трусихой и храбрецом. Она хотела сражаться с чудовищами ради приключения. Я хотела победить их ради мира, который последует за победой.

– Я скучала по тебе, – сказала фейри Мэрил. – Я скучала по тебе, пока ты отсутствовала. Гордилась твоим походом, но боялась, что ты не вернешься вовремя и мы не успеем попрощаться. Страх этот преследовал меня даже в навязанном «серой смертью» сне. И здесь я тоже скучала по тебе, пока ты выздоравливала. Как же хорошо, что ты проснулась! Я так рада снова обрести тебя!

– Однако все не так, как прежде.

Я подумала о возвращении в Бамаррский замок без нее. У отца теперь всего одна дочь. Его первенец ушел.

Фейри Мэрил тоже выглядела печальной.

– Ты права. Как прежде, уже не будет. У фейри нет сестер.

Как ни странно, ее печаль оказалась самым лучшим утешением. Она тоже скучала по возможности быть сестрой. Это заставило меня обнять ее, и когда я это сделала, когда она крепко обняла меня, я нашла океан утешения, целую вселенную утешения.

Спустя какое-то время Мэрил оставила меня, и я снова заснула. Не уверена, сколько длился мой сон. Несколько раз я просыпалась, и она всегда была рядом. Иногда я снова плакала от горя пополам с радостью. Иногда просто смотрела на нее и не могла насмотреться.

Наконец в один прекрасный день я проснулась и почувствовала себя здоровой. На сей раз в комнате никого не было. Я села, свесила ноги с постели и заметила разложенный на двух стульях наряд.

Темно-лиловое платье фейри с подобранной верхней юбкой, открывающей бледно-сиреневую нижнюю. Я потрогала юбку, почти ожидая, что от нее полетят искорки. Но этого не произошло, зато ткань оказалась невозможно мягкой – такой же мягкой, как синий отрез, подаренный мне Рисом сто лет назад.

Рис!

Каждый раз, просыпаясь, я выпытывала у Мэрил новости о его состоянии, но она каждый раз отвечала, что он отдыхает. Теперь сама посмотрю.

Оделась я быстро. Нечего и говорить, что наряд подошел мне идеально.

Кто-то постучал в дверь. Я открыла, и вошла Мэрил.

Стоя, одетая, перестав быть плаксивым инвалидом, я чувствовала себя с ней настороженно. До меня по-новому дошло, что она фейри.

– Знаешь, ты тоже изменилась, – сказала сестра, понимая мой взгляд или читая мои мысли… я боялась об этом думать. – Ты больше не робкая младшая сестричка. Я бы застеснялась знакомиться с новой Эдди… то есть будь я в принципе наделена способностью стесняться. – Она широко улыбнулась.

Мне стало легче. Естественно, я спросила про Риса, но Мэрил ответила, что он все еще отдыхает. По ее словам, к нему даже заглядывать было нельзя. Поскольку чародеи не спят, для выздоровления ему требовалась полная темнота и тишина.

– Но у его дверей сидит Мильтон, – утешила меня Мэрил. – Он поклялся сбегать за тобой, как только Рис достаточно окрепнет для посещения.

Я попросила ее отвести меня к Мильтону – у меня накопилось к нему несколько вопросов. Сестра согласилась проводить меня. Эльфа мы обнаружили сидящим на трехногом табурете, как всегда с вязаньем в руках. Рядом с громадной резной дверью комнаты он казался меньше обычного. Увидев нас, целитель вскочил и отложил рукоделие на табуретку.

– Эдди! Вы снова в добром здравии. – Он поспешил к нам и оглядел меня с ног до головы. – Полностью здоровы.